Повелитель тьмы. Том l
Шрифт:
— Кто-то ещё желает доказать правоту или занять мое место? — угрожающе спросил Сералириус у скопившегося толпища лиц укрытых масками.
Помещение накрыла гробовая тишина, дыхание пропало, стуки сердец замедлились, кровь в каждом стыла. Ледник давил стоящие фигуры, страх. Страх тормозящий жизнь.
— Хорошо, тогда ждем, — немного помолчав, Безымянный обратился к мантиям, захватившим цель, — надеюсь она цела?
— Цела и здорова.
Первый и второй ответили разом.
— Рад это слышать, — с недоверием посмотрел предводитель мантий. Следом шагнув в портал, попал в нужную комнату,
Малышка спокойно спала на кровати, но прозорливый глаз Безымянного видел правду. Комната отделана из дорогой темной древесины, дорогая гравированная мебель, пара шкафов и уборная рядом, через дверь. Стол для письма, несколько книг и коляска возле кровати и колокольчик для прислуги.
— Можешь открыть глаза, я знаю что ты не спишь, — тихо произнес Силариус, следя за реакцией маленькой девочки.
Бирюзовые, подобно драгоценным камням, очи приоткрылись. Темные волосы развевались по белой простыне. Бледные, худинькие ручки приподнимали слабое тельцо. Готическое платье стекалось в мрачных тонах. Спиною оперевшись ковру позади юная леди спросила:
— Зачем все это? — стойко, храбро отдавались слова красавицы.
“Какая смелая и нрав серьезен, может это байка, про неполноценную дочь? Почему столь взрослый тон? Ей даже не исполнилось двенадцати. Удивительно. Нет, почему говорю собой, а вдруг наследство вампира передалось, тогда очень опасно её оставлять здесь, но это ещё надо проверить”, - мысленный разговор продолжался и вопросы маленькой принцессы сыпались градом.
— Молчи, молись, жди, — как отрезал сказал Безымянный доставая противный ритуальный серебряный клинок, которым отнимал жизни своих родных. Медленно подходил Безымянный рассматривая фигуру девочки. Серебряная маска и плащ выделялся в общей картине мрака. Накиде изображалась перчатка всевластия и два глаза всевидящих ока.
— Не подходи, — завопила маленькая девочка, бросаясь подушками, но это было тщетно, скоро тайна станет явью.
Перчатка жестко схватила гладкую ручку буйного дитя и серебро коснулось плоти, горящей на глазах. Услышав первый вскрик, Безымянный отвел источник боли.
— Что и требовалось проверить, умолчу этот секрет. Если только будешь молча находится в комнате.
— Больно, — всхлипывая от боли произнесла девочка.
— Выпей, — протянул целебное снадобье Безымянный. — Если узнают правду на тебе поставят жестокие опыты, от которых скорее всего умрешь.
Леди взяла склянку, но положила на тумбу в недоверии, смотря на собеседника.
— А зря, ведь знаю твоего отца.
— Не правда!
“Смышленая, по бумагам в действительно знаю и по делам, но в действительности подойти к Алеву составляло огромных проблем”, - вспоминал Безымянный, смотря на хрупкую фигурку потирают заживающую рану.
“Иммунитет к серебру, а это интересно! Ведь оставь такую рану обычному вампиру как минимум неделю будет стонать. Отец зверь, опыты… над собственным чадом или дар?” — не переставал поднимать в брови Селариус, наблюдая исчезающей раной.
Больше не говоря слов, со спокойным видом Безымянный покинул комнату и направился по делам.
***
— Господин… — не успел договорить мысль Ардар, смотря на вспыхнувший багровым огнем особняк.
— Мы едем в Хальшифур.
Обе фигуры устремились к главной дороге ведущей к границе.
“Почему Господин столь встревожен? Деньги? Нет они у него всегда и везде. Даже если ограбить особняк, деньги скорее в пространственном хранилище или банке”, - пытался не смотреть Ардар в глаза Хозяина, которые налиты кровью ненависти.
Путь лежал молча, Ардар не донимал возникающими вопросами Алева, чья душа кричал в судорогах. Время неумолимо продолжалось и оба вампира отказались от предложения снять комнату в таверне. Глупо полагать, что Ардар справиться силой первой полнолунии. Хозяин самолично проведет первый урок терпимости, кнутом и пряником.
Клан Красной розы, в котором состоял Алев, имел богатую историю. Первое время Ардар не будет отличаться высокой культурой, а будет одержим инстинктами предков: пить кровь. Но Алев найдет подходящие средства для воспитания юного неопытного кровопийцу, метод кнута и пряника прекрасно в этом поспособствовать. Наживой выступит людская жертва, а вторым кнут из прожилок жертв Алева.
Время неутомимо двигалось к багровой луне, окружение наполняются всевозможными оттенками красного. Мастера художники небрежно создавали наброски своими кистями. Земля, деревья, звезды в ночной гляди приобрели оттенки войны. Феномену поддавались, каждое злое существо: эту ночь заполнят грабежи, убийства и насильства. Мир погрузится в дикарство, раслененку и детоубийства. Важную роль играет место и время, мысли и люди живущие на местности придающие форму действиям.
//
Обе фигуры заметили, происходящие изменения в ночи и шли, вопреки установленным предками принципов, опасных для жизни темных существ. Но возникает вопрос, как этот злосчастный час переживает добрая сторона: эльфы, феи…? Правильно, часть получит проклятие на века. Эльф станет темным, фея соблазнительницой. Не раз становилось, когда добрые народы перегрызали друг другу глотки в одну ночь. Устраивалась настоящие войны и революции.
Различались вопли женщин и детей сидящих за крепкими стенами домов, которые послужат пыточной, в эту проклятую луну. Люди теряли рассудок над собственными телами, с каждым мгновением силы смертных грехов вторгались все глубже. Пелена обычного мира расходилась по швам. Злые духи вламывались в слабые людские тела, которые становились под их властью словно куклами. Марионетками были не все, лишь слабые духом и разумом. Человеки верующие в Белрида оставались под защитой создателя. Другие обращались в чудовищ, темных, вроде вампиров, что в скором придут к запаху свежой крови.
— Ардар, ты должен сам решить в эту ночь, продать ли душу Манхейму? Или умереть, другого пути нет! — с гордостью в голосе произнес Алев? смотря на испуганные глаза названого брата. Знав, что есть ещё богиня тьмы, но клан не услышал её слов, потому выбор ясен…
— Но…
— Никаких но, сделай это сейчас же, иначе гибель неминуема, — оскалившись, клыками посмотрел Алев.
— Хорошо… — вскрикнув от испуга Ардар, преклонил колени в эту ночь, наклонил голову и положил правую руку на сердце.