Повелители теней
Шрифт:
И тут ее копье переломилось. Она шагнула назад, потеряла равновесие и упала. Один из мертвяков моментально бросился к ней. Таврик инстинктивно рубанул мечом вытянутую шею нападающего и отсек ему голову. Тело, не выплеснув ни капли крови, распалось в прах, а Таврик схватил девушку за руку и потащил ее вдоль домов, ища глазами открытую дверь. Оставшиеся двое сделали было несколько шагов за ними, потом остановились. Смятение читалось на том, что можно было назвать их лицами, потом они оба душераздирающе взвыли и упали на землю.
За ними стояли едва различимые в тени три могонца. Они были старше и меньше тех, что
— Могонские шаманы, — шептала девушка, пока Таврик помогал ей встать. — О нет, они не должны…
Три пары затянутых в кожаные перчатки рук поднялись над головами, длинные когтистые пальцы сжались, словно хватая что-то невидимое. Шаманы одновременно задвигали губами, произведя серию протяжных гортанных звуков. Таврик ощущал, как его волосы шевелятся и встают дыбом, пока он безумно ломился в найденную им дверь. Она была заперта. Потом шаманы разом топнули и выбросили руки по направлению к Таврику.
Его охватил поток злобной силы. Ноги ослабели, и он упал на колени, ему почудилось, что его мозг ощупывают чьи-то жадные лапы. Ужас происходящего был за гранью воображения, это было даже хуже, чем пытки Бернака. Он старался закричать, чтобы хоть как-то выплеснуть свою боль, но у него не было сил даже на это, его накрыла волна свинца и камня…
Внезапно через серую завесу пробился свет, волна откатилась назад, юноша почувствовал, что его поднимают на ноги. Кто-то тянул его за руку, за его металлическую руку… Девушка. Ее окутывало сияние, он слышал ее рыдания, когда она поднимала его неживую руку и направляла ее на шаманов. Продолжая негромко всхлипывать, она произнесла несколько странных слов и повторяла их снова и снова, пока он не начал слышать их у себя в голове, как звон большого колокола. Какой-то миг он смотрел на могонцев, моргая, чтобы не позволить поту заливать глаза, в следующий миг он выбросил из себя белое пламя, которое понеслось на шаманов.
Они загорелись. Вопя и причитая, пытались сбить пламя со своих мехов, но огонь охватывал их тела, с жадностью пожирая прямо на месте.
— Я не хотела, — рыдала девушка. — Я не хотела этого, я не хотела быть… — Она затихла, притягивая его к себе обеими руками. — Я не хочу, но я должна была сделать это…
Он пробовал сказать что-то, но она снова зашептала странные слова, которые срывались с ее губ крошечными серебряными птичками и заполняли его голову, их крылышки бились внутри его черепа, производя звон, похожий на звон стекла. Таврик посмотрел в ее покрасневшие от слез глаза, но тут его разум захлестнула волна белого света и унесла прочь от нее.
Следующее, что он увидел, была дюжина могонцев, едущих прямо на него через площадь; копья, устремленные ему в грудь, были украшены цветными перьями. Ночь походила на день, а контуры всадников колебались, словно он смотрел на них через воду, но Таврик чувствовал, что тело сильно и бодро, а ноги твердо ступают по земле. Он все видел и замечал, даже отдельные ворсинки на шкурах, покрывавших могонцев, и глубокий черный блеск их доспехов, и отражавшиеся в них огни фонарей. Слепящий свет дрожал внутри его, металлическая рука запела. Неожиданно кто-то из всадников побросал свои копья и другое оружие, а кто-то упал на землю и обхватил голову руками,
Радость заполнила все существо Таврика, пока он брел по площади, отдаваясь шепчущему свету, позволяя ему выполнять всю работу и с изумлением глядя на происходящее. На него бросилась кучка воинов, но была отброшена назад — все либо погибли, либо лежали тяжело раненными, кровь заливала их тела и землю, на которую они упали. Защитники баррикад на площади горячо приветствовали его, а он творил возмездие горячей белой силой, бьющей из его металлической руки. Один отчаянно храбрый могонец влез на стену мастерской и кинулся на него сверху, но белый свет в его голове заметил это движение прежде, чем он сам успел сообразить, — свет подхватил нападающего и швырнул его через всю площадь в закрытые ставни верхнего этажа одного из домов.
— Ты не можешь причинить мне вреда! — прокричал он.
«Это не ты, — пояснил голос внутри его. — Ты не делаешь этого, это сделано за тебя и для тебя…»
Свет начал угасать. Слова в его голове зазвучали медленнее и тише. Потом он увидел, как из-за баррикад выбираются повстанцы, и на какой-то миг его смутил один из выживших могонцев, скачущий прочь с площади. Отовсюду неслись приветствия и восторженные крики, но Таврик чувствовал себя так, будто из него выплеснулась жизнь. Свет в нем догорал, все вокруг затуманилось, потеряв всю свою силу и красоту. Только что он был заполнен до краев, а теперь его опустошили до полного уничтожения.
Ноги юноши подкосились, и он мешком осел на землю. Он услышал, как кто-то зовет его по имени, но осознал это только тогда, когда слово повторили несколько раз. Звуки в его голове стали вдруг серьезными и печальными, они явно были последними во фразе…
Над ним склонялся человек в доспехах, стройный человек средних лет, с седыми волосами и сочащимися кровью рубцами на щеках и лбу. Командующий Мазарет, понял он. Еще он подумал о девушке, он все еще не знал ее имени, но она была так важна для него…
Потом все вокруг померкло, и Таврик провалился во тьму.
Пока лекарь возился с раной от стрелы в его плече, Мазарет сидел в богато украшенном кресле у окна залы, разглядывая город Уметру. Накрапывал дождь, полуденное солнце лишь изредка угадывалось за облаками, время от времени появляясь в разрывах туч и освещая город. Зала располагалась в верхней части главной башни, и со своего места Мазарет видел городскую крепость, постройки, лежащие под ее стенами, жалкие, прильнувшие к каменным стенам лачуги. Если бы он чуть наклонился вперед, он бы разглядел, что толпа все еще шумит во дворе и все надеются взглянуть на чудесного юношу, выигравшего, как ее уже успели окрестить, Битву на Императорской площади.
Мазарет, нахмурясь, откинулся на спинку кресла, — это движение вызвало боль в плече.
— Мой господин, — несколько раздраженно произнес лекарь, — я не могу работать, когда вы все время двигаетесь…
— Милостивый государь, вы копаетесь в моей руке уже с самого утра. Что вы надеетесь там найти?
Лекарь был худощавым стройным мужчиной с аккуратно подстриженной бородкой и усами, на нем была длинная темно-желтая накидка, отделанная красным на воротнике и манжетах. Он обескураженно посмотрел на Мазарета: