Повелители времени (Страна Эльдера - 2)
Шрифт:
– Рад тебя видеть, Мартен, - проговорил Кимберон, отвечая на крепкое рукопожатие.
Мартен Кройхауф, один из богатейших купцов Альдсвика, был известен Киму с давних пор как тщеславный и самодовольный хвастун. При обороне он поначалу действовал не самым лучшим образом. Однако в решающей битве он храбро сражался и даже был ранен. А теперь, пользуясь репутацией героя, он решил баллотироваться на вакантную должность бургомистра Альдсвика. Прознав, что к особым отличительным знакам политика относится крепкое рукопожатие, он усердно совершенствовался
– Хорошо, Март, - сказал Ким и усмехнулся.
– Считай, что мой голос у тебя уже есть. Но скажи, чем я обязан твоему появлению?
– О!
– вскричал Кройхауф и потер руки, как будто больше вовсе не нуждаясь в палке с набалдашником из кости единорога, на которую до того демонстративно опирался.
– Конечно, это предвыборная кампания. Я должен посетить своих избирателей, дом за домом, как положено.
– И добавил хитро: - Разве хранитель Музея истории как член Совета Эльдерланда лишен права выбирать бургомистра?
– Затем он громко рассмеялся над собственной шуткой.
– Даже если и так, - ответил Ким, - политика не мое дело.
Внезапно он осознал, каким негостеприимным, должно быть, выглядит.
– Проходи же. Могу ли я тебе что-нибудь предложить? Может быть, кусок пирога, если еще что-нибудь, осталось...
– И он виновато взглянул в сторону кухни, вспомнив, что нынешней ночью в приступе голода доел последние крошки, и теперь отнюдь не был уверен, что госпожа Мета испекла новый пирог.
– Выпьешь что-нибудь? Или, может быть, выкуришь трубочку?
– Да, трубка - это, конечно, было бы неплохо!
– обрадовался Кройхауф.
– О твоих сокровищах просто чудеса рассказывают.
– Это одна из привилегий, - объяснил Кимберон, провожая гостя в комнату с камином, - которые дает должность хранителя. Помимо жалованья мне еще полагается ежегодное табачное довольствие, да и мой предшественник, покойный магистр Адрион, оставил мне богатый запас.
Он мог теперь произносить имя своего наставника, почти не чувствуя резкого укола боли, напоминавшего об утрате. Но только почти.
– Что тебе предложить, Мартен? Большую трубку из морской пенки? Или, может быть, трубочку, вырезанную из корня вишни?
Конечно, это должна быть пенковая трубка, и Киму следовало добавить, что она как нельзя лучше подходит дородному торговцу в его богато вышитом жилете с золотыми пуговицами.
Когда они уселись на низкие стулья, а огонь, горевший в камине, отбрасывал свой золотистый отблеск на стены, все немного напомнило старые времена. Ким взглянул на свою трубку, дым из которой клубами поднимался вверх, и огонь отразился на его кольце, которое внезапно сверкнуло. До него как будто снова донесся, сквозь время и пространство, голос магистра Адриона: "Оно будет напоминать тебе обо мне, когда ты будешь особенно в этом нуждаться, и каждому откроет дорогу туда, где он больше всего нужен".
– Ах, - произнес Март Кройхауф и выпустил густое кольцо дыма, помнишь, как мы лежали в окопе, справа и слева
Ким констатировал, что воинство Тьмы в интерпретации Марта умножилось по меньшей мере раз в десять.
– Сейчас у нас все не так уж и плохо, - высказался он.
– Единственное, чего мне не хватает, так это нашего прекрасного темного пива. Но больги опустошили его запасы, когда грабили Альдсвик. Так что я могу тебе предложить разве лишь чашку чая... С мятой или, если хочешь, с шиповником...
– Не утруждай себя,- сказал торговец.- Я принес кое-что получше. Нужны только стаканы.
– Госпожа Мета!
– громко позвал Ким.
– Принесите нам два бокала хорошего хрусталя! И себе не забудьте!
Быстрее, чем он мог себе представить, в дверях появилась экономка с подносом и тремя бокалами, вся - напряженное внимание. У нее была одна общая черта с Мариной, бывшей домоправительницей Кимберона, - она ничего не упускала из виду, а все, что слышала, становилось на следующий день предметом общегородского обсуждения.
Март Кройхауф поднял брови:
– Здесь принято, чтобы прислуга вместе с господами...
– Марти, - фыркнула экономка, - я знала тебя еще тогда, когда ты лежал в колыбели. Но и уже тогда ты был самодовольным и надутым.
– Помещица Кнопф никакая не "прислуга", как тебе известно, Мартин, поспешил защитить свою экономку Ким.
– Она владеет поместьем более чем в сто моргенов. [Морген - старинная немецкая мера площади, равная 0,25 гектара.
– Прим. перев.] Ее муж погиб на войне, и она, не захотев сидеть на шее у детей, по собственному почину решила пойти ко мне на службу.
– Я в любом случае не стану голосовать за тебя, Марти, - съязвила помещица.
– Достаточно!
– Ким поднял руку.- Предоставим куму Кройхауфу возможность порадовать нас.
Еще немного ворча, но, все же сознавая, что все внимание приковано к нему, Мартен Кройхауф достал нечто из кармана своей широкой накидки. Это была маленькая пузатая бутылка, едва ли больше ладони и из такого тусклого старинного темно-зеленого стекла, что невозможно было догадаться о содержимом. Этикетки на бутылке не было, а пробка была покрыта некоей темно-коричневой субстанцией. Помещица Мета сморщила лоб, как будто желая сказать: "Это выглядит, однако, не очень-то многообещающе".
Из другого кармана торговец извлек нож с коротким лезвием и начал соскребать коричневое покрытие. Потом он осторожно потянул за пробку, которая выскочила с громким хлопком. В воздухе разлился запах столь чистый, ясный и сияющий, что его, казалось, можно было увидеть. Это было так, словно в этой бутылке хранилась некая эссенция лета, запах которой распространился теперь в помещении, напоминая о зелени лугов, солнечном свете над полями и согревающем тепле винограда.
– Выпьем в честь Отца, - произнес Кимберон, когда купец поднес ему бокал.