Повелительница дракона. Книга 2
Шрифт:
События вчерашнего дня чуть стерлись. И Эйвен подумал, что, если его будут мучить кошмары, достаточно будет оживить ощущение, которое подарили ему дети. Так что еще неизвестно, кто кому должен был благодарен за этот день и полет.
Дети не хотя вернулись к родителям, а Эйвен не спешил обращаться в одалима.
— Давай, старик, пока я не передумал.
Фома осторожно прикоснулся к дракону будто его чешуя была сделана из горного хрусталя.
— А говорят, одна чешуйка, спрятанная под порогом, навсегда убережет дом от лихих людей и пожаров.
— Залазь, старик, — рассеялся Эйвен, — но чешую можно снять только с мертвого дракона, так что не обессудь, на сувениры не позволю себя растащить.
— Жаль, — пробормотал староста и закричал, так как дракон взмыл к облакам.
Эйвен
Мужчина лежал на узкой кровати. Эйвен нахмурился, наемника даже не раздели, а от его грязной одежды, пропитавшейся кровью, шел ощутимый запах. А ведь прошло уже несколько часов, как Эйвен вернулся в деревню. Видимо слова о заклятие не впечатлили старосту и сельчан, а Эйвену хотелось отвлечься.
Одалим вышел в сени, взял ведро с чистой водой, отыскал чистую простынь и полотенце. Раньше Эйвену не приходилось ухаживать за больными, но одалим не стал звать старосту или его соседку.
Крейс Дор и впрямь был молод, удивительно, что ему подчинялись более зрелые наемники. Эйвен прикоснулся к перстню, одалима передернуло от темной магии, которой он был наполнен. Возможно этот символ заставлял других разбойников признать в Доре своего вожака. Эйвен отбросил сомнения, колдун насторожится, когда его верный слуга не вернется в крепость, так что времени было не так уж много.
Эйвен снял одежду с мужчины, наспех протер его тело влажным полотенцем, чтобы не занести заразу в раны. Одалим удивился многочисленным шрамам, которые уродовали тело Крейса. Создавалось впечатление, что пленник немало воевал и ему не всегда везло. Рана на животе была глубокой, но не смертельной. Эйвен успел остановить клинок, ведь еще пару миллиметров и мужчина был бы мертв, даже целительская магия дракона не исцелила бы его.
Одалим прислушался к интуиции, которая твердила, что этот Крейс не зло. Колдун подчинил его волю, заставил служить себе, но в груди у Дора билось чистое сердце!
Целительская магия изматывала, тем более что многие шрамы на теле мужчины были застарелыми. Но Эйвен доверял своей интуиции. Рана на животе тоже затянулась. Конечно она будет тревожить мужчину еще не один день, но главное он сможет выполнить свою миссию.
Эйвен вздохнул, он не хотел переходить ко второй части процедур, но у него не было выхода.
Дракон связал мужчину невидимыми путами, которые должны были удержать его на месте. Ведь если верить рунам в древних пергаментах- Крейсу суждено было пройти через адскую боль, а магия была призвана одалимом, чтобы пленник оставался не движим до конца обряда.
Эйвен выдохнул и разбудил Дора…
Гл.12 Перстень и темное заклятие
Гл.12 Перстень и темное заклятие.
Крейс очнулся от резкой боли. Мужчина открыл глаза, но не мог пошевелить ни одним мускулом. Наемник было дернулся, чтобы осознать: его тело больше не принадлежит ему. Дор почти не знал страха в своей жизни, но он боялся немощи, боялся повторить судьбу отца, который после ранения три года не вставал с кровати, чтобы однажды мать нашла его мертвым. «Лучше смерть», — всегда говорил Крейс, нежели бессилие. Наконец-то взгляд Дора сфокусировался на молодом парне. Наемник не знал этого светловолосого незнакомца, хотя где-то глубоко в воспоминаниях он уже видел эти полыхающие огнем глаза. Но как не силился вспомнить Крейс, когда он встречал этого парня, память хранила молчание. Прикосновение рук незнакомца к груди причиняло нестерпимую боль и Крейс
— Ненавижу… — выплюнул Крейс.
Незнакомец не убрал рук, но заглянул в голубые глаза Дора.
— Знаю, — просто сказал он.
Крейс открыл рот, чтобы ответить, но тут новый приступ боли заставил тело наемника биться в агонии и даже магические путы едва удерживали его.
Эйвен сморгнул капельки пота, которые катились по лбу к глазам: отвести руки от мужчины одалим не мог. Дракон не сталкивался с такими сильными темными заклятиями. Наверно отец или другие члены магистрата без труда провели обряд, но Эйвен был молод и ему предстояло еще многому учиться. Одалим хотел бы облегчить боль мужчины, уверяясь, что его вины в совершенных преступлениях не было, но он не мог отвлечься от слов, которые должны были разорвать связь Дора с перстнем и волей хозяина. Заклятие по сути было проклятием, захватившее не только разум, но и тело мужчины.
Крейс перестал биться в агонии и затих. За десятки минут Дор похудел на несколько килограмм, его глаза запали, а дыхание стало прерывистым. Эйвен выругался, убивать мужчину, даже случайно, он не хотел. Ведь эта комната не была полем боя, а Крейс не был врагом. И целительская магия была призвана спасать жизнь, а не отнимать ее.
Одалим знал, что нарушает закон Тар Имо, драконы не только, следуя древнему запрету, не должны были дарить людям часть сердца, но и не имели права возвращать тех, кто уже был призван к ответу своими богами. Но Эйвен не мог позволить наемнику умереть, подумав, что ответственность- это в первую очередь способность нарушать правила, если можно спасти хотя бы одну жизнь и пусть этого всего лишь человеческая жизнь, которая и так быстротечна.
— Живи! — приказал дракон, вливая собственную энергию в тело Крейса.
Эйвен оставил левую руку на лбу мужчины, а правой осторожно снял перстень, в некогда белоснежном камне клубилась тьма. Дракон брезгливо бросил перстень на дощатый пол, занес ногу чтобы раздавить его, но передумал. Кольцо могло еще пригодиться, а уничтожив его, колдун мог почувствовать всплеск магии. Да и не простой это был артефакт, чтобы его можно было уничтожить- просто раздавив ногой. Эйвен поднял перстень и положил его на стол. Дракон подошел к ведру с водой, жидкости там оставалось на самом донышке. Эйвен жадно приник к деревянному горлышку и осушил ведро с водой до последней капли. Одалим заметил, что его одежда стала мокрой от пота. Просить старосту растопить баню еще раз, Эйвен не стал, дракон вспомнил о речушке за селением…
Крейс застонал. Эйвен в два прыжка оказался у постели, ведь по его расчетам, мужчина должен был очнуться только ближе к полуночи. Дракон неуверенно протянул руку, чтобы погрузить Дора в сон, он был необходим мужчине для полного выздоровления, да и одалим хотел немного подумать перед важным разговором. Крейс открыл глаза и Эйвен недоуменно отступил. У наемника были голубые глаза до обряда, теперь же Дор смотрел на мир карими глазами с золотыми вкраплениями.
Эйвен сглотнул, рана на животе спасенного напоминала о себе тонким шрамом. Дракон осознал, что слишком много собственной силы он влил в человека. Морщины на лице Крейса разглаживались, синяки под глазами исчезли, теперь Дору нельзя было дать и двадцати лет. Сердце дракона могло даровать бессмертие, осталось понять магия каждого дракона или только его Эйвена могла привести к таким изменениям в теле человека. Все одалимы были немного целителями, но, если верить Сар, тею такие, как Эйвен, со столь сильным даром давно не рождались в Тар Имо. Одалим едва не бросился к Фоме чтобы на нем испробовать свои новые способности, о которых он и не подозревал. Но три шага и деревянная дверь отрезвили одалима. Эйвен осознал, что если он способен исцелять, возвращать молодость, а может и жизнь- стоит изучить свой дар, впрочем, как и помалкивать о нем. Дракон нахмурился и решил, что не станет возвращаться в Тар Имо, чтобы Сар, тей посадил его за учебники, а также не станет трубить о своих способностях людям. Всех ему все равно не спасти.