Повелительница драконов
Шрифт:
Невидимое существо приближалось, теперь уже с чудовищным треском и грохотом, будто рядом с ними целая армия гиппоцератов пробивается через лес. Вдруг Талли почувствовала резкий, бесконечно чуждый запах, который вскоре стал настолько силен, что ее затошнило.
— Бегунец! — неожиданно прохрипел Каран. — Ради всех демонов…
Конец фразы утонул в невообразимом треске и грохоте. Талли показалось, что невидимый кулак схватил ее и рванул вверх. Потом что-то, размером, должно быть, не меньше утеса, задело дерево, наполовину повалило его, но в последний момент, очевидно,
Но ей опять повезло. Спустя вечность, которая в действительности длилась, пожалуй, несколько секунд, треск и грохот стали тише, мир перестал раскачиваться вверх-вниз, как будто она была пьяна. Тем не менее Талли, схватившись за первую попавшуюся опору и неподвижно застыв, продолжала еще долго так сидеть, прежде чем решилась хотя бы поднять голову.
— Хрхон? — спросила она. — Все в порядке?
— Да, — ответил Хрхон. Его голос свидетельствовал, что совсем не все было в порядке.
— Каран?
— Каран еще жив, — ответил Каран. — Но это было просто везение.
— Хорошо, — с облегчением сказала Талли. — Что… что это было, ради неба?
— Бегунец, — ответил голос из темноты. — Самый большой обитатель пропасти, известный Карану. Ему и вам повезло. Эти твари опасны и злы, но люди слишком маленькие, чтобы быть для них стоящей добычей.
— Ох! — только и сказала Талли.
— Спасибо, я тоже еще жива, — дала о себе знать Ангелла. — Ваша забота трогательна, но безосновательна.
— Чем питаются бегунцы, если люди как добыча для них слишком мелки? — осторожно спросила Талли.
— Другими существами, — ответил Каран. — Такими, которые с удовольствием пожирают людей. И имеют хороший слух.
— Ох! — воскликнула Талли еще раз. И это было последнее слово, которое вымолвила она или кто-либо другой за долгое время.
Однако тихо не стало. Треск и грохот, производимый бегунцом, были слышны еще долго, кроме того, в лесу, над ними, в невидимых вершинах, шумел ветер, а из глубины доносилось приглушенное непрестанное бормотание и перешептывание… Это были жуткие, нагоняющие страх звуки. Когда Талли достаточно долго прислушивалась к ним, ей казалось, что она различает что-то вроде шепота. Этот голос странным образом казался ей чужим и одновременно очень знакомым. Ей чудилось, что кто-то шепчет ее имя.
Конечно, это была чепуха, Талли понимала это очень хорошо. Собственный страх заставлял ее слышать то, чего не было. Она окончательно отогнала эти мысли, подтянула колени к телу и подавила дрожь. Ей было холодно, хотя странно мягкая почва под ней испускала тепло. Сама того почти не заметив, Талли немного придвинулась к Ангелле, пока плечом не коснулась ее груди.
Ангелла тихо засмеялась.
— Страшно, дорогуша?
— Да, — призналась Талли. Раздражение, которое должны были вызвать слова Ангеллы, не наступило. — А ты разве не боишься?
— Не знаю, — ответила Ангелла. — Пока нет. — Она вздохнула. — Думаю, я все же должна бояться. Но я еще не решила, чего я боюсь больше — пропасти или тебя.
— Я тебе не враг, — ответила
— Всякое бывает, — сказала Ангелла, пожав плечами. — Ведь так? Ты опытная женщина, Талли. И у тебя есть более опасные враги. — Талли почувствовала, что Ангелла покачала головой, затем она вздохнула. — Откуда ты знаешь Янди?
— Я ее не знаю, — ответила Талли.
— Тогда ответь мне, почему ей так сильно хотелось забрать тебя?
— Возможно, по той же причине, по которой ты хочешь меня убить? — предположила Талли.
Ангелла засмеялась, но как-то не очень весело.
— Едва ли.
— Мне жаль, что я втянула тебя в это, — неожиданно сказала Талли.
В первый момент она сама не знала, зачем это сделала, но почему-то ей показалось важным сказать это Ангелле. И сказано это было честно.
— «Втянула» — это ты правильно говоришь, — развеселившись, согласилась Ангелла. — В прямом смысле слова. Но я на тебя не в обиде. Я ведь еще жива. И я давно хотела попасть сюда.
— Ты никогда не сможешь снова вернуться в Шельфхайм, — сказала Талли. — Даже если нам здесь удастся выжить.
— Ничего, — ответила Ангелла. — Все равно тамошняя жизнь стала мне надоедать. Раньше или позже Янди меня, вероятно, велела бы прикончить. Она не терпит никого в своем городе, кто имеет слишком много власти. Почему она преследует тебя?
Вопрос был задан так быстро и как бы вскользь, что Талли едва не ответила автоматически.
— Это… длинная история, — уклончиво сказала она.
— У нас много времени.
Талли промолчала, а Ангелла обладала достаточным чутьем, чтобы не задавать вопрос второй раз.
Они снова погрузились в глухое молчание, прерывавшееся только временами, когда кто-нибудь из них шевелился. Все они с нетерпением ожидали наступления дня, но, когда стало рассветать, все испытали разочарование.
То, что увидела Талли, было непривычным, странным и даже ужасающим. Этого она не ожидала. По сути, не было ничего: размытое скопление бледных красок и лишь слегка обозначенных очертаний, в котором утопал крошечный фрагмент мира. «Возможно, — размышляла Талли, — с пропастью произошло то же, что происходит со многими действительно великими тайнами: они теряют свои чары, когда их секрет раскрывают».
Предрассветный полумрак так и не перешел в рассвет: вскоре начался дождь. И рассвет, и дождь были Талли известны, но здесь, внизу, на пять миль ближе к аду, эти понятия приобрели совершенно новое значение. Абсолютная тьма, в которой Талли очнулась, уступила место странному, тусклому, серо-зеленому свету, в котором можно было точно различить только то, что было удалено не более чем на два-три метра. Все находившееся дальше было нечетким, виднелись большие мрачные силуэты с размытыми контурами, нереальные и угрожающие одновременно. И даже дождь, начавшийся почти одновременно с наступлением дня, был странный: мелкий, как капли тумана, и такой теплый, что Талли едва ли его ощущала, пока не промокла до костей. Это вместе с невероятным серо-зеленым светом создавало видимость, что они находятся под водой.