Повелительное наклонение истории
Шрифт:
В период «холодной войны» в западной историографии, занимающейся изучением репрессивной политики в СССР, сложилась целая система шаблонов, штампов и стереотипов, выходить за рамки которых считалось неприличным. Если, к примеру, общее число жертв репрессий в СССР было принято определять величинами от 40 миллионов и выше, численность заключенных ГУЛАГа в конце 30-х годов — от 8 миллионов и выше, количество репрессированных в 1937–1938 гг. — от 7 миллионов и выше и т. д., то называть меньшие цифры было фактически равносильно совершению неприличного поступка.
Сам факт публикации статистики, в достоверности которой г-н Максудов сомневается, уже перестал быть сугубо советским или российским явлением. В 1993 году эта статистика была опубликована на страницах
Я не могу согласиться с включением в число репрессированных всех 900 тыс. военнослужащих, подвергшихся во время войны судебному наказанию в армии. Ведь здесь речь идет в основном о наказаниях за преступления и проступки сугубо уголовного или бытового характера. В армиях других государств тоже действовали соответствующие судебные органы, выносившие приговоры военнослужащим за те или иные преступления. Что касается военнослужащих Красной Армии, которым предъявлялись серьезные обвинения политического характера, то ими часто занимались не судебные органы в армии, а совсем другие ведомства (НКВД, НКГБ, Особое совещание, Военная Коллегия Верховного Суда). Взять хотя бы историю с осуждением А. И. Солженицына. Арестованный на фронте офицерами контрразведки СМЕРШ по обвинению в ведении антисоветской агитации, он был препровожден в Москву, где впоследствии был осужден Особым совещанием. Военные трибуналы тоже выносили приговоры в отношении военнослужащих, которым предъявлялись обвинения политического характера (чаще всего с формулировкой «измена Родине»), Все военнослужащие, осужденные по политической 58-й и приравненным к ней статьям, учтены в сводной статистике осужденных за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления.
И, наконец, г-н Максудов получает искомые 10 млн. пострадавших в 1941–1946 гг. от репрессивной машины НКВД, включив туда почти 5 миллионов советских перемещенных лиц, которые, по его словам, прошли «через фильтрационные лагеря НКВД со сроком пребывания от нескольких недель до нескольких месяцев». В действительности в 1944–1946 гг. в СССР поступило более 4,2 миллиона репатриантов, из них только 6,5 % (так называемый спецконтингент НКВД) прошли через проверочно-фильтрационные лагеря (ПФЛ) НКВД. Остальные 93,5 % репатриантов (они не были спецконтингентом НКВД) прошли через фронтовые и армейские лагеря и сборно-пересыльные пункты (СПП) НКО, а также через проверочно-фильтрационные пункты (ПФП) НКВД. Эта основная масса репатриантов не была репрессирована ни в политическом, ни в уголовном плане. То, что они некоторое время находились в лагерях и СПП НКО и ПФП НКВД, означало лишь сосредоточение их в сети сборных пунктов (термин «лагерь» в данном случае соответствует термину «сборный пункт»), без чего невозможна была организованная отправка таких больших масс людей на Родину.
Однако г-н Максудов этим не ограничивается и включает в число пострадавших в 1941–1946 годах от репрессивной машины НКВД еще несколько миллионов человек. Кто же эти люди? Оказывается, немецкие и японские военнопленные, которые «оказались в специальных лагерях». Где же тогда их следовало содержать? Насколько я знаю, ни в одной стране не принято содержать военнопленных в фешенебельных отелях. Общепринята практика содержания этой категории лиц в специальных лагерях. Немецкие, японские и прочие военнопленные находились именно там, где им положено было быть. Что касается немецких военнопленных, то они своим трудом частично компенсировали нанесенный нашей стране огромный ущерб и тем самым в некоторой степени искупили свою вину. По сравнению с тем, как гитлеровцы относились к советским военнопленным, обращение с немецкими и другими военнопленными в советском плену во всех отношениях было более гуманным.
До сих пор дискуссионным остается вопрос о масштабах смертности от голода в 1932–1933 годах. То, что приведенные мною данные ЦУНХУ Госплана СССР о рождаемости и смертности на Украине (в 1932 году родилось 782
Напоминаю еще раз, что здесь речь идет только о зарегистрированных рождениях и смертях… Что касается смертности от голода в 1932–1933 годах в целом по СССР, то я считаю наиболее достоверными на сегодня данные и расчеты, проведенные В. В. Цаплиным, бывшим директором Центрального государственного архива народного хозяйства СССР. По его сведениям, полученным на основе изучения архивных документов, в 1932–1933 гг. в СССР умерло от голода и его последствий (с регистрацией в ЗАГСах) не менее 2,8 миллиона человек. Неучтенная смертность в 1933 году оценивалась величиной около 1 миллиона человек. Сколько не было учтено смертей в 1932 году неизвестно, но явно значительно меньше, чем в 1933 — м. По нашему мнению, смертность от голода в 1932–1933 годах в СССР составила 4–4,5 миллиона человек (разумеется, эти цифры не окончательные и нуждаются в уточнении)… В свете этого мы имеем основания утверждать, что оценки, значительно превышающие эти цифры, сильно преувеличены. Уж не думает ли г-н Максудов, что можно назвать непреувеличенными соответствующие данные в пропагандистских материалах украинского РУХа — до 11–12 миллионов якобы умерших от голода в 1932–1933 годах! И это только на Украине. А если в таком же духе определять смертность от голода в других регионах СССР? Можно себе представить, какая получится фантастическая цифра. Не исключено, что она превысит общую численность тогдашнего населения СССР.
Мы с С. Максудовым находимся в неравных условиях. Я изучил огромный пласт таких источников, как статистическая отчетность ОГПУ — НКВД — МГБ— МВД за период 30–50-х годов, а он вообще не работал с этими источниками. Рекомендую С. Максудову оформить научную командировку в Москву и самому поработать с этими документами в спецхране ГА РФ. Дирекция ГА РФ, вне всякого сомнения, не только не будет чинить препятствий, но и окажет содействие в этой цели». (Опубликовано в журнале «Социологические исследования», 1995, № 9).
Кроме того, в упоминавшейся выше газете «АиФ» (№ 5, 1990) помещена таблица «Движение лагерного населения ГУЛАГа». «Политические» составляли, например, в «знаменитом» 1937 году 12,8 %, в 1947 году — 38 %. «Членов семей изменников Родины» перед Великой Отечественной войной сидело 12 тысяч, после войны: в 1945 году — 6000, в 1947 году — немногим более тысячи.
Несомненно следующее возражение: у одних историков одни цифры, у других — другие, где доказательства, что эти цифры подлинные, и через пять лет не всплывут новые?
Давайте представим, что все цифры изначально ложны, ангажированы. Что сталинисты занижают масштабы репрессий, а антисталинисты завышают. Никому верить нельзя. Давайте просто без цифр подключим свой здравый смысл!
В книге «Антимиф» С. Г. Кара-Мурзы и его соавторов, приведен любопытный текст, который развеивает миф о большом числе репрессированных, исходя из здравого смысла:
«Для того чтобы доказать, что король голый, совершенно необязательно быть профессиональным портным. Достаточно иметь глаза и не бояться хотя бы немного думать. После многократного переписывания истории и козыряния заумными статистическими методиками, доказывающими все что угодно, люди уже ничему не верят. Поэтому я не буду утомлять читателя статистическими выкладками, а просто обращусь к здравому смыслу. Говоря о репрессиях, имевших место в сталинские годы, антисоветская пропаганда утверждает следующее: