Поверь мне
Шрифт:
Стоило мне об этом подумать, зверь сорвался с места и подошел к ней ближе, от чего мне стало совсем не по себе. Он смотрел на нее сверху вниз и даже облизнулся, как будто захотел съесть. От этой мысли меня передёрнуло, причем так сильно, что даже тело дёрнулось от нее в сторону. Мне захотелось отключиться, чтобы не видеть что будет дальше. Зверь и правда, ее загрызёт, как в ту ночь моих родителей? Не хочу этого знать, не хочу знать, что и в самом деле я виноват в их смерти.
Нет, я не хочу! Я не позволю ему снова убить кого-то. Смешно, я видь сам захотел, что бы он убил тех волков.
Она касается моего лица, проводит рукой против шерсти от носа к ушам. Понимает, что ошиблась только после рыка. Убирает руку, но через некоторое время снова решается коснуться моей морды, гладит меня какую-то собаку, честное слово! Меня воротит от этого действия, даже от того, что она делает вид, что закрыла глаза второй рукой. При этом я чувствую тепло, как в груди расплывается что-то теплое и хорошее, запоздало понимаю, что это чувства зверя. Ему нравится то, что она делает. Нравится ее запах, нравится, что она его не боится. Почему она его не боится? Почему это происходит? Чем эта девочка отличается от моей матери и отца? Почему ее он пощадил? Почему она живет, а они нет?
Зверь рычит, я понимаю, что он злится, потому что я злюсь. Он понимает меня, не словами, а чувствами — это наш язык общения. Девочка вздрагивает, и закрывает лицо обеими руками. Правильно, это из-за тебя, я злюсь из-за тебя. Чувствую, как превращаюсь обратно, это странные ощущения, очень болезненные, как будто что-то ломает каждую косточку моего тела и перестраивает ее обратно. Шерсть выпадает и превращается в пепел, зубы как будто обратно врастают в челюсть, а зрение обычным становится.
Еще минуту он контролировал моё тело, а теперь я стою на четвереньках, терпя боль превращения в зверя обратно. Разгибаюсь только после того, как стоять так становится неудобно. Ищу свою обувь и штаны, надеясь, что в этот раз, они не сильно пострадали. Интересно, как смешно выглядит огромный белый волк в голубых трусах с Микки Маусом? Нет, лучше мне об этом не знать. Штаны лопнули по швам, обувь непонятно где валяется так еще с дырками от когтей. Тяжело вздохнул, обулся, натянул свитер и надел куртку. Майку жалко, она осталась валяться где-то в опавшей листве.
— Я же сказал тебе не смотреть, дура! — Шиплю на нее, как же она меня бесит.
— Я и не смотрю! — Она показательно зажала себе глаза еще сильнее, это разозлило меня еще больше.
— Пошли. — Прохладно приказал ей, обходя обрыв и забираясь наверх.
Злость колотит внутри, это впервые за полгода я могу спокойно испытывать ее, не боясь, что это отдаст моё тело под контроль зверя. Девочка не поспевает за мной, только замедляет. Все время то падает, то спотыкается, то вообще с размаху ударяется об ствол дерева. Видимо в темноте она видит намного хуже, чем я. Меня это все равно раздражает.
Она в очередной раз спотыкаться и почти падает, это так
— Как тебя зовут? — Спрашивает она мне в спину, ее голос дрожит. Не отвечаю, не хочу с ней говорить. Мне хочется заткнуть ей рот, только бы она не задала тот самый вопрос, который я слышать не хочу.
— Ты тоже болеешь? — Снова спрашивает она, несколько секунд ждет ответа, но я не отвечаю. — Моя мама говорит, что мы с братом очень больны. Она много плачет из-за этого. Мама верит, что эта бабушка излечит нас с братом.
Она замолчала, все так же крепко сжимая мою ладонь. Что-то в ее голосе и рассказе меня насторожило, но я не мог понять, что. Пробираемся сквозь кусты, далеко же мы забрались. Если бы не мой слух и обаяние, мы бы не выбрались с такой чащи самостоятельно.
— Хочешь секрет? Мы с братом на самом деле не больны, у нас ничего не болит. Мы повторяли папе и маме это много раз, но они нам не верят. Может ты знаешь, чем я больна? — Что-то я уже скучаю по ее плачу, кто же знал что она болтливая такая.
Осталось еще немного, как только выйдем к домику, сразу же уйду к дяде и тёте. Вот только что я буду делать дальше? Моё будущее в последнее время, меня совсем не интересовало. Может, уеду куда подальше, от прошлого, от людей, которые окружают.
— Мне кажется, я знаю, чем ты болен. — Вдруг говорит она необычайно серьёзным тоном.
Резко останавливаюсь, от чего она ударяется лбом в моё плечо.
— И чем же? — Не могу скрыть иронию.
— Мама нам с братом часто читает сказку, Снежная королева называется. — Начала она объяснять, только когда я снова пошел впереди.
— И причем здесь какая-то сказка? — Ребенок, что с нее взять.
— Там в сказке есть мальчик, Кай. Ему в глаз попал осколок зеркала снежной королевы. От чего он начал видеть в мире только зло, и начал творить только зло. — Забавные мысли по поводу сказки, в обычного ребенка.
— Так причем здесь я и моя болезнь? — Повторяюсь, потому что она почему-то замолчала.
— Мама говорит… Нет, я думаю, что все люди рождаются добрыми, просто в какой-то момент жизни, такой осколок зеркала попадает им в глаза, и они злыми становятся. — Кажется, я начал понимать, какую болезнь она мне приписала.
Резко разворачиваюсь и, отпустив руку, смотрю на нее сверху в низ.
— То есть ты хочешь сказать, что я злой? А ничего, что я тебя от волков спас и сейчас жизнь спасаю, с леса вывожу? — Вот же неблагодарная мелкая зараза!
— Я хотела сказать совсем не это. — Мать честная, она сейчас что ли опять плакать собралась?! — Просто ты как Кай, на самом деле не злой, а хороший. Я бы хотела спасти тебя, как Герда спасла Кая.
— Слышь ты, Герда! С чего ты взяла, что мне это нужно? Это я вообще-то тебя спасаю, не заметила?! — Так, она точно уже начала плакать, наверное, думает, что я не вижу. Хотя мне все равно, меня она все больше бесит.