Поверишь в любовь?
Шрифт:
Заказ делал Ник, брал исключительно рыбные блюда, даже уху, несмотря на протест Насти. Уха на ужин?
— Стася, непростительно побывать на Телецком и не попробовать местной ухи, ты будешь жалеть об этом всю жизнь.
— Так уж и всю жизнь? — Настя улыбнулась.
— Конечно, — он блаженно потянул носом, когда официант поставил бульонницы перед ним и девушкой.
— Я объемся и стану жирной, — заявила Настя, но отказаться от аппетитно пахнущего рыбного филе не смогла.
— Придётся обеспечить тебе дефицит калорий, — Ник подмигнул. — А то и
— Это когда калорий поступает меньше, чем расходуется?
— Что-то типа. Калории считать я не умею, это скорее по твоей части, а вот за расход энергии могу поручиться, — он сказал так, что Настю бросило сначала в краску, а потом в жар.
Пока они покупали продукты, гуляли вдоль озера, смотрели на переливающуюся синюю гладь воды, Ник обнимал Настю, прижимал к себе, проводил пальцами по открытым ключицам и шее, опускал руку на талию, скользя под пояс джинсов. Сердце у девушки в эти моменты сладко замирало, она купалась в тягучем, томительном ожидании и боялась думать о том, что её ждёт, будто опасалась сглазить. Всё казалось нереальным, происходившим не с ней.
Анастасия Веселова только-только закончила школу, она отлично помнила своих одноклассников, волнение на последнем звонке и выпускной. Настя не могла оказаться на другом конце страны, стоять рядом со взрослым мужчиной, отвечать на его поцелуи и замирать от волнения и счастья. Она должна приходить домой не позднее двенадцати ночи, заранее оговаривая столь позднее появление, быть младшей сестрой и дочерью, но не женщиной рядом с мужчиной.
Это немного пугало, сбивало, при этом невозможно волновало, и Настя замирала в ожидании неизведанного. Она не думала о будущем, о том, что произойдёт, когда появится Влад, и придёт время возвращаться домой. Здесь и сейчас девушку настигали настолько острые, мучительно-сладкие ощущения, что не было никаких сил противиться им.
В живописном селе с непривычным для европейского уха названием Артыбаш на берегу того же Телецкого озера, Ник остановился у одного из домов. Несмотря на сумерки, почти ночь, уверенно зашёл в калитку, громко приветствуя огромного пса, рвущегося с цепи. Настя успела испугаться за Ника, уж слишком недружелюбным и опасным выглядел пёс, как на пороге появился мужчина, примерно одного возраста с Ником, а следом женщина лет шестидесяти. Уже через десять минут Ник загрузил в багажник внедорожника пакеты с рыбой, заявив, что преступно побывать на Телецком озере и не попробовать таймень, ускуч, хариус и налима.
— Это дом твоего приятеля в Артыбаше? — вместе неудобного вопроса о происхождении рыбы спросила Настя.
Село Артыбаш, как и Аккемская долина, находилось в пограничной зоне, наверняка и в природоохранной, вряд ли ловля рыбы была легальной. Впрочем, утверждать точно Настя не могла, да и не интересовало её это, по большому счёту.
— Нет, дальше. Там нет населённого пункта.
— Как это?
— Так. Просто одинокий домик в лесу на берегу озера.
— А не опасно?
— С охраной —
— Там и охрана есть? Ого!
— Хозяева редко бывают, живут в Подмосковье. За домом присматривают и охраняют, иначе, сама понимаешь, ничего бы уже от него не осталось.
— А какой смысл иметь дом на Алтае живя в Подмосковье?
— А какой смысл в недвижимости в Хорватии или на Лазурном берегу?
— Отдыхать, наверное, — Настя пожала плечами. — Как только обзаведусь недвижимостью в Хорватии, обязательно расскажу тебе — зачем.
— Надеюсь на это.
«Просто одинокий домик» оказался трёхэтажным срубом, источающим запах кедра. Огромный холл поражал высотой потолка, с которого свисали монументальные люстры из витого кованого металла и дерева, в том же стиле были сделаны светильники на стенах и нечто, отдалённо напоминающее торшеры. Камин под стать дому, такой же большой, находился в углублении, там же стояло несколько мягких диванов и кресел кремового цвета, и два таких же, как и люстра, кованых стола. Углубление было примерно, как две, а то и три Настиных комнаты и раз в пять меньше основного холла.
— Осматривайся пока, — кивнул Ник и пропал в глубинах дома.
Ошалевшая Настя ходила по первому этажу, рассматривая фоторамки с лицами неизвестных людей, впрочем, мужчина на одной из старых фотографий показался девушке смутно знакомым. Скорее всего, дом принадлежал какой-нибудь публичной личности. Ник, по словам Нади, был лучшим на курсе и «врачом от бога», может, он спас какого-нибудь «толстосума», и тот в благодарность разрешает пользоваться домом?
Наверх вела широкая лестница, огибающая холл по кругу так, что с любого участка лестницы был полностью виден первый этаж, включая углубление для камина. И снизу лестница полностью просматривалась. Немного жутковато, в духе Тима Бёртона.
Из холла вело несколько неприметных дверей, Настя двинулась туда, где скрылся Ник. Ничего особо примечательного там девушка не обнаружила. Две ванные комнаты, две уборные — всё большого размера, под стать холлу, — и кухню, где и находился Ник, перекладывающий продукты в холодильник. Кухня, к слову, тоже была огромной, светлой, без кованых люстр и столов. Она казалась ещё больше из-за окон с нарочито простыми занавесками в мелкий цветочек, с подхватами. Эдакий стиль кантри, только с Алтайским размахом.
— Ну как? — Ник хлопнул дверцей холодильника и улыбнулся Насте.
— Впечатляет, — а что ещё могла ответить Анастасия Веселова?
Дом действительно впечатлял, был огромным, основательным и немного мистическим, пах деревом, смолой и ещё чем-то, похожим на сухие травы. Будь этот «домик приятеля» раз в пятнадцать меньше, Настя не удивилась бы, увидев здесь Йеннифэр из Ведьмака Анжея Сапковского.
— Мы зажжём камин? — спросила Настя.
— Если захочешь. Предупреждаю, тепла от него не так уж и много — неудачная планировка. Если собираешься соблазнить меня какой-нибудь кружевной штучкой прямо на шкуре у камина, ничего не получится. Замёрзнешь и заболеешь.