Поверить в чудеса.
Шрифт:
И поцеловал. Не нежно, а напористо, страстно, глубоко. Срывая тормоза, в какой-то степени наказывая Лию за вранье, а в какой-то - просто исполняя свое желание поцеловать именно так.
И она ответила. Не сразу. Но ответила. А я после этого смягчил поцелуй, лаская ее губы, ее язычок. Гладил по спине, приказывая себе не сжимать эту чертовку слишком сильно. Наконец 'дорвавшись' до нее я просто не мог остановится. Тем более, что Лия мне отвечала. Сама поддавалась навстречу.
Только продлилась идиллия
– Если ты сейчас хоть слово скажешь, я не знаю, что с тобой сделаю. Поняла?
– не давая ей раскрыть рта, рыкнул я, и с намеком посмотрел на ее губы.
Которые кстати, тут же недовольно поджались. Но не разомкнулись, поэтому я продолжил, уже более спокойно:
– Лия, может уже хватит?
Девушка замерла. Потом резко расслабилась, переставая пытаться освободится и как-то обреченно вздохнула.
– Макс, я просто не сказала тебе кое-что.
Я непроизвольно напрягся. Уже сейчас зная, что новость ее меня не обрадует.
– Я не свободна. У меня есть жених. Просто сейчас он на курсах... И я его люблю. А к тебе у меня всего лишь незначительное и мимолетное влечение.
– Негромко, но четко била словами Лия. И я как мишень, был 'убит'. Она определенно умела стрелять. Потому что ее слова достигли цели, от чего мозг взорвалось какой-то дикой, безумной злостью, а руки же безвольно опустились.
Лия беспрепятственно шагнула назад, грустно взглянула на меня, с каким-то нечитаемым выражением в их глубине, шепнув тихое: 'Прости...'.
Я молча развернулся, сжимая кулаки и давя боль где-то глубоко внутри, после чего, убедившись, что нужный Лии транспорт уже подходит, развернулся.
Не прощаясь, не обращая внимание куда иду. Я просто уходил.
И противная, обидно-язвительная мысль не давала мне покоя: 'Ты опоздал...'
Теперь действительно понятно, почему она меня избегала.
У нее был жених! Бл....!!!
С этой мыслью меня накрыла ярость. Хотелось все крошить, громить...
А еще лучше - удавить того, кто позарился на Лию. Кто имел больше прав на ту, на которую мой внутренний голос даже не кричал, а вопил: 'моя!'
Остановившись, при звуке громкого и явно пьяного смеха где-то невдалеке, я ринулся туда. Желание выплеснуть агрессию и свое бессилия во мне так и бурлило.
И состоящая из трех человек компания каких-то парней, выпивавших во дворе пиво была как нельзя кстати.
Лия.
Как часто я жалела о своих поступках и словах?
Ответ: очень редко.
Но сейчас был как раз тот момент.
И я не просто жалела. Мне было больно. Вот так - ни больше, ни меньше. Просто больно.
Я убеждала, что так правильно, так будет лучше, но вспоминая его глаза... Было по-настоящему хреново. Так, что хотелось самой зарыдать: громко, чтобы рыдания прям, и с истерикой, и последующим опустошением. Чтобы вот после этого апатией накрыло, и не думать, не сожалеть....
Ведь точно же знала, что Максим после этого ко мне не подойдет. Что я теперь точно добилась своего.
Откуда мне было известно это?
Не знаю. Но я это отчетливо, со всей ясностью ощущала.
Тем более, когда-то Макс мне признался, что если у девушки есть парень - это табу для него. Причем самое настоящее и нерушимое. Не прямо это сказал, а как-то завуалированно, но я поняла, а по глазам прочла, что он говорит серьезно. Мне тогда как-то даже не пришло в голову использовать эту информацию. Только вот сегодня.
А я ведь упомянула сейчас не просто парня, а несуществующего жениха.
И могла гордится, КАК это звучало правдиво. Чуть самой себе не поверила... Нет, серьезно, не знаю, как мне это пришло в голову. Но план созрел и, я смогла 'открыть тайну' четко, внятно, даже сама не сомневаясь в своих словах.
А это я все-таки делать умела. Столько лет с таким отцом, когда надо постоянно что-то недоговаривать или даже врать могут научить выдавать ложь за правду более чем естественно. Вот и сейчас сцена была сыграна, актеры повержены и завес закрыт.
От этой мысли на губах заиграла горько-ироническая улыбка.
Закрыв глаза, чтобы не пялится бессмысленным взглядом в окно из троллейбуса, я еще раз начала прокручивать в голове все 'за'. Те, из-за которых я могла быть уверена, что поступила верно. Что внезапное озарение того, что мне надо сказать, на что надо надавить - я использовала верно.
Отец. Он был главной причиной. И пусть я знала, что многие не поймут. Пусть. Но они просто не сталкивались с этим позором. С клеймом своего рода.
Многим в жизни приходилось прятать телефоны под подушки, чтобы не дай Бог, звонок не разбудил 'лихо', которое недавно только заснуло и перестало крошить мебель?
Многие ли боялись порой по тому же телефону разговаривать, потому что был дикий страх, вкупе со стыдом, что их же отец может проснуться и заорать на всю квартиру так, что на том конце провода уточняли с недоумением: 'Что там происходит?!' И приходилось врать, выкручиваться...