Поверить в чудо-3
Шрифт:
– Мы тоже думали об этом, - вмешался Тищенко, - но оба пришли к выводу, что подобное возможно лишь в случае переезда Васи в другой город или даже страну.
– А я этого не хочу, - объяснил Василий.
– Моя жизнь здесь, в Киеве. Тут семья, родные, лучший друг, работа, в общем - всё. Начинать с нуля на новом месте нет никакого желания, да и стар я уже для такого. Так что спасибо, Оля, но всё останется по-прежнему. Я верну свою жизнь и вновь стану "чёрным", иначе в нашем кругу не выживешь.
– Ну да, съедят за пол дня, - вздохнула девушка.
– Может и раньше.
– Хорошо, будем считать,
– Спасибо.
– А вот теперь поговорим более предметно, - Ольга, налив себе чаю, удобно устроилась на месте Сели за столом приёмной и внимательно посмотрела на "чёрных".
– Макс, садись ближе, ты ведь в курсе всего происходящего и, возможно, у твоих "товарищей по партии" будут вопросы лично к тебе.
Филипп и Василий переглянулись.
– Оля?
– изогнул бровь Тищенко.
– Я расскажу свою версию событий, а вам придётся потерпеть и ответить хотя бы на часть вопросов, потому что история, которую пришлось расхлёбывать, заняла слишком много моего личного времени. Я не жалуюсь, это моё предназначение - исправлять ошибки и недуги других людей, но взамен я имею право знать - что, зачем и почему, согласны?
"Чёрные" переглянулись, скривились, но кивнули головой оба.
– Так вот, много лет назад ваши пути пересеклись с мадам Фройд и это закончилось плохо. Она уехала и много лет прожила за границей. Потом Марианна вернулась, начала обживаться в Киеве, но о вас обоих помнила и не простила, а так как месть - это блюдо, которое следует подавать холодным (уверена, мадам продумывала её годами), то, оказавшись в Украине, она сразу же приступила к поэтапной реализации своего плана.
Первым, с кем решила разобраться Фройд, был Василий Фомич. Мы с Максом, пытаясь разобраться в схеме травм Василия, пришли к выводу, что эти повреждения могли быть сделаны во время контактного боя, когда больше всего повреждается корпус противника. Макс выяснил, что одно время спарринг-партнёром Василия был посторонний, заменявший заболевшего тренера. Этот ...как его звали?..
– Лёньчик, - подсказал Макс.
– Он с помощью ударов, начинённых "чёрным" заклинанием, изуродовал ауру Васи. А через несколько дней этого мужика убрали - его насмерть сбила машина. "Случайно".
– Да, вы нам передавали эти сведения, - отозвался Тищенко.
– Фомич заболел, диагноз не ясен и всё плохо ...и в это время к вам вдруг поступает на работу внучка Марианны Юлия. Филипп, объясните, почему вы приняли её на работу? Это Фройд попросила?
– Да, - тихо ответил Тищенко.
– Я считал себя виноватым в той давней истории с Марианной...
– ...о которой я ничего не знаю, - хмыкнула Ольга.
– И решил, что от меня не убудет, если немного помогу её внучке.
– Василий болел, вы метались с ним по врачам, переживали и были в постоянном напряжении. В такой стрессовой ситуации вам нужна была разрядка и хотелось обычного человеческого тепла и участия, а тут рядом - такая преданная и надёжная помощница, молодая, красивая, вот вы и не устояли. Так Юлия незаметно, но уверенно, заняла место сначала в вашей постели, а затем и в жизни, - продолжила рассказ девушка.
– Теперь вопрос к вам, Василий Фомич. При встречах с Юлией, как она себя вела? Прикасалась ли к вам? Здоровалась за руку?
– Нет, - ответил "чёрный",
– Юля всегда лезла обниматься, словно я её лучший друг, которого она не видела много лет.
– Так я и думала, - кивнула Ольга.
– Вот почему вы никак не могли освободиться от заклятия - шустрая девочка каждый раз его обновляла, ведь личный контакт - самый надёжный способ подстраховаться. А вот когда ваш товарищ оперативно развёлся и Юлия уехала за рубеж, действие насланной "черноты" ослабло.
А сейчас перейдём ко второму случаю. Филипп, вашим наказанием за прошлые ошибки стала "печать принуждения" и это тоже работа Марианны, хотя, думаю, вы уже сами догадались. Если бы я вовремя не сняла "печать", уверена - на следующий день её бы основательно закрепили и шансы избавиться от проклятия были бы минимальными.
– Конечно, ведь Юленька с утра прибежала бы жалеть мужа, - ехидно вставил Василий.
– Заткнись, - тихо отозвался Тищенко.
– Оля, у меня тоже вопрос. Как под раздачу Марианны попал неизвестный священник?
– О, это получилось случайно. По соседству с больницей расположен мужской монастырь и монахи во время церковных праздников всегда приходят благословлять больных и приносят им сладости. Священник просто не понял, кого окропил святой водой и поздравил с Крещением, вот Марианна, хоть и была ослаблена после отката, психанула и прокляла его в сердцах.
"Чёрные" переглянулись и дружно заржали.
– Благословил от души!
– у Тищенко даже слёзы выступили от смеха.
– Баба же потом неизвестно сколько без силы валялась.
– Не могу даже представить, - хохотал Василий, - лежит паучиха, вся мокрая от святой воды и шипит от злости.
– Кстати, а почему паучиха?
– перестала улыбаться Ольга.
Мужской смех прервался. Филипп насупился, а Фомич виновато развёл руками, мол, это не моя тайна.
– Хорошо, я расскажу, - вздохнул Тищенко.
– Вы, Оля, да и Макс тоже, стоите моего доверия. Это действительно давняя история.
Когда мне было 20 лет, я попался на глаза Марианне. Ей в ту пору исполнилось 36, потрясающая женщина в расцвете своей красоты, так что у меня не было никаких шансов. Я влюбился и был горд тем, что меня выбрали.
– Дальше буду говорить я, - вступил в разговор Василий Фомич.
– Мы с Филиппом выросли вместе, а когда учились в университете, я обнаружил, что мой друг в одночасье переменился. Самостоятельный, решительный, умный парень вдруг стал глупым, сентиментальным и пугливым идиотом. Вначале я списал это всё на первую любовь, ведь Марианна действительно была потрясающе красивой женщиной, но быстро понял, что всё не так просто.
– Это был один из видов "печати принуждения"?
– уточнила Ольга.
– Да, Филипп, фактически, превратился в личного раба мадам, - процедил Василий.
– Он бегал за ней, как собачонка, исполняя приказы и пожелания, часами ждал возле работы, забросил учёбу, семью и при этом вздрагивал, стоило ей оказаться поблизости и испуганно озирался, когда я ругался в её адрес.
– Те два года, пока я был рабом, словно выпали из моей жизни, - горько заметил Тищенко.
– Я помню лишь обрывки событий, а ещё её лицо - холодное и удовлетворённое.