Поверить в мечту
Шрифт:
— Конс, — из-за спины, от двери, прозвучал встревоженный голос матери и парень, обернувшись, с ужасом заметил стоявшую в проеме Славу.
— Беги, — закричал он отчаянно, — неси сюда Илле! Нужна анлезийская кровь, добровольно отданная! Иначе ловушку не остановить…
В следующий момент густой клубок нитей, прикатившихся от перестающих шевелиться фигур, добрался до него с ужасающей быстротой и принялся жадно опутывать конечности, туловище и лицо.
— Костик! — от горя и безнадежности, прозвучавших в страшном крике Ярославы, сердце сына сжалось от боли, но сделать
Просто пока еще оставались малейшие щелки, с отчаянием смотрел, как мать зачем-то достает из ножен на поясе ту финку, что постоянно таскает с собой. И, решительно прищурив глаза, проводит острым лезвием по ладони.
Жаль, что она не поняла… не любая кровь, а только анлезийская, пусть хоть от квартерона или смеска… но они все и Васт, и Тарос там, под зеленым ковром беспрестанно растущей повилики, и ни один не успел ничего сделать…
Глава 14
— Гады, сволочи… — неизвестно на кого бешено ругалась Ярослава, стряхивая первые, яркие капли на поглотивший всех, кого она так любит, зеленый ковер, — добровольно отдаю, кровь священную свою…
Хорошо еще, что она, перебирая в памяти под завыванье штормового ветра короткую историю своего семейного счастья, вспомнила, что ее белокурое чудо заикалось о каком-то ритуале, и догадалась вытрясти из него подробности. И когда она не стала ни смеяться, ни ругаться, пораженная желанием мужа сделать всё, что в его силах, чтобы Славочка была с ним всегда, Ливастаэр от радости научил ее этим нелепым детским слова, утверждая, что на них отреагирует любая растительность и любые животные.
— Конечно… тебе никогда это не понадобится, — смущенно признался он тогда, — потому что я всегда буду поблизости и сумею защитить от любых врагов… но раз ты так хочешь, то выучи, на Анлезии их все дети знают, даже квартероны.
И вот теперь, размахивая окровавленной левой рукой и не менее окровавленной финкой в правой, она яростно кричала этот смешной стишок, срывая голос и пытаясь перекрыть шум бушующего моря, словно у этой мерзкой зелени могли быть уши.
Зелень как будто задумалась, приостановилась и обезумевшая от горя Слава в три прыжка оказалась возле Конса, которого эта гадость сожрала на ее глазах. Не чувствуя боли, хлопала разрезанной рукой по тому, что недавно было сыном и не просила, требовала — уходи!
— Уходи немедленно, вернись туда, откуда пришла, отпусти их! Тебе кровь нужна? Вот получай, я дам тебе крови, только освободи всех… верни живыми, Конса, Тина, Стана, Васта, Тароса, всех людей…
А едва заметив, что ее ладонь как огнем прожигает в повители темные пятна, принялась суматошно хлопать везде, где могла достать, стараясь в первую очередь освободить лицо Конса. От мысли, что он задыхается под этим ковром от нехватки воздуха, у нее останавливалось сердце и темнело в глазах.
— Мам… — обессиленно пробормотало это измазанное кровью и зеленым соком лицо, — хватит, остановись… она уже сворачивается… эта ловушка, у тебя получилось…
И выдрав руку из потерявших всякую силу побегов, вянущих с той же скоростью, с какой недавно захватывали
— Ты можешь сама заживить свою рану… прислушайся к силе внутри себя, вытолкни ее наружу, направь в руку, вспомни, как должны срастаться сначала внутренние ткани, сосудики, сухожилия, мышцы, кожа, ну! Я тебе помогаю, поверь себе, закрой эту рану, чтоб не пугать Васта…
При мысли о том, что Васт может испугаться за нее или расстроиться, Слава невольно напряглась, вслушалась в слова сына, представила как рана закрывается и через минуту с изумлением рассматривала ладонь, на которой, кроме размазанной крови, не было и следа от раны.
— Конс, он живой, все в порядке, — донесся откуда-то сверху голос Стана, и Ярослава бросилась было на этот голос, но какие-то смутные подозрения, мелькнувшие в гудевшей от напряжения голове, заставили на миг приостановиться.
А обернувшись за ответами к среднему, мать в недоумении обнаружила, что он едва держится на ногах, вцепившись, чтоб не упасть руками в поручень лестницы, и улыбается счастливой и шальной улыбкой.
— Заработали, гады…
— Кто? — не поняла сначала Слава, снова кинувшись к нему, обнять, поддержать, но Конс махнул рукой в сторону мостика.
— Я уже почти в норме… да и он сейчас встанет… повезло, что браслеты вовремя включились.
Слава только головой качнула, как же, сами включились, но спорить не стала, развернулась и полезла на лесенку. И уже на полдороге услышала возмущенный звон эльфячьего голоса:
— Кто из вас додумался отправить мать на мостик в такую погоду?!
Живой! Зазвенело в ответ все в душе, зацвело жаркими подсолнухами, все живые, дети и Тарос точно, видела краем глаза, как бежали наверх. Господи, спасибо за такую милость, ведь совсем уже было душа оборвалась, когда увидела их заплетенные фигуры, только сердцем на чудо и надеялась.
Налетел порыв ветра, качнул, пытаясь оторвать, но Ярослава вцепилась в перила с неожиданной для самой силой, подтянулась и в три рывка оказалась на мостике.
— Славочка… ну вот зачем… — она сразу поняла, почему он ругался и не хотел, чтобы она сюда лезла.
Похоже, ему досталось больше всех, не зря Тин так сердито что-то шипит сквозь стиснутые губы и усиленно оглаживает плечи и голову телохранителя ладонями, да и Стан стоит рядом с хмурым видом.
А ведь у них наверняка с энергией туго, сообразила она, торопливо шагнула к сыновьям и схватила их за предплечья.
— Ого, — выдохнул старший, и изумленно уставился на мать, — а полегче нельзя?
— Офигеть, ну и хватка, — совершенно по-другому выразил свое удивление Тин, — как это ты… неужели?!
— У неё браслет заработал, — объявил Конс, — все остальные вопросы к Васту.
— Это замечательно, но рисковать без нужды все же не стоит. Такие порывы… любого снесут. Тарос поможет тебе добраться до столовой, — распахнув потемневшие глаза, еле слышно пробормотал Васт, видимо, истративший на окрик последнюю силу, и виновато смолк, заметив, как возмущенно выпрямилась жена.