Поверить в счастье
Шрифт:
— Уронишь! Я же тяжелая! — слабо запротестовала Карина. — Кроме того, спать надо мне, а тебе еще рано.
— Думаешь, я поддамся на уловку и скажу, что ты толстая? — Он хитро усмехнулся. — Ну уж нет. Я не хочу провести ночь на диване в гостиной.
— Я вовсе не собираюсь заманивать тебя в ловушку, — рассмеялась она, — но подняться на два этажа вполне в состоянии.
— А если убежишь? Где мне опять тебя искать?
— А если ты истратишь все силы, что мне делать с тобой всю ночь? — возразила Карина.
Мигель уже одолел половину пути.
—
Он внес ее в спальню, такую большую, что даже огромная кровать казалась в ней почти крохотной.
— Фу, запыхался. — Он осторожно поставил Карину на пол, но не выпустил из объятий.
— Твой отец рекомендовал сон, не забыл? — глядя в его наполненные желанием глаза, сказала Карина.
— Сначала надо убедиться, что ты достаточно устала, чтобы уснуть, — ответил он, расстегивая крючки на ее свадебном платье. — Черт бы побрал эти женские штучки.
Она окинула взглядом комнату. Роскошные высокие зеркала в тяжелых рамах, предусмотрительно задвинутые шторы, бутылка шампанского в ведерке со льдом и рядом хрустальный кувшин с соком. И цветы, цветы, цветы…
В следующий момент Мигель закончил наконец схватку с платьем, и мир отступил на задний план.
9
Через две недели Карина и Мигель поднялись на борт «боинга», следующего рейсом до Буэнос-Айреса, откуда им предстояло добираться до Ла-Плата.
Устроившись в мягком, удобном кресле, Карина выпила охлажденного сока и откинулась на спинку.
— Взлет через пятнадцать минут, — взглянув на часы, заметил Мигель. — Надеюсь, тебе удастся немного поспать.
Карина невесело улыбнулась.
— Нам бы еще взлететь. Я всегда плохо переношу набор высоты. — Она посмотрела на свой живот. — Боюсь, с ремнем будут проблемы. Кстати, сколько продлится полет?
— Если все пойдет по графику, то часов двенадцать. У нас запланированы две промежуточные посадки. Можно будет выйти и размяться, подышать воздухом.
— Если бы ты знал, как мне нравилось летать! Путешествовать по стране, бродить по улицам незнакомых городов, встречаться с новыми людьми, дышать другим воздухом. А потом — на сцену. Прожектора, публика, аплодисменты… Я чувствовала себя так, словно стояла на палубе над бушующим морем.
Мигель погладил ее по щеке.
— Хочешь вернуться на сцену?
Она покачала головой.
— Нет. Сейчас у меня, как ты говоришь, другие приоритеты.
— Я попросил отца встретить нас в Буэнос-Айресе и захватить нашего семейного доктора, но, надеюсь, его помощь не потребуется. В Ла-Плата с врачами проблем не будет. Тебя будут наблюдать самые лучшие специалисты.
Мигель обо всем позаботился. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь речь шла о его ребенке.
— Мы выберем для тебя самую лучшую клинику. Если тебе что-то не понравится…
Он продолжал говорить, но Карина уже не слушала. Ее тревожил не столько перелет, несомненно долгий и утомительный, сколько предстоящий
— …Три дня назад. Эй, ты меня слушаешь?
— Прости, что? — Карина повернулась к мужу. — Немного отвлеклась. Так о чем ты говорил?
— Я сказал, что отослал копии всех твоих медицинских документов в Ла-Плата три дня назад.
— Боже, как ты об этом вспомнил? Я совершенно выпустила из виду, что мне понадобятся результаты анализов и прочее. Ты такой предусмотрительный.
— Лучше сказать организованный. Кстати, о дате родов. Так вот…
Карина остановила его движением руки.
— Нет, не говори. Я не люблю, когда кто-то определяет мою жизнь. Кстати, у вас в стране мужьям разрешается присутствовать при родах?
Мигель озадаченно пожал плечами.
— Даже не знаю. Ты поставила меня в тупик.
— Но если разрешается, то как ты поступишь?
— Я, конечно, с удовольствием, но окончательное решение за тобой.
Карину это удивило. Во-первых, удивила его положительная реакция. Во-вторых, то, что он предоставил право выбора ей. Господи, какой же он заботливый! В глазах вдруг защипало, и она всхлипнула.
— Карина, милая, что случилось? — Мигель заботливо наклонился к ней. — Тебя что-то расстроило? Не надо.
Она покачала головой и, открыв сумочку, достала носовой платок. Соленые капли уже ползли по щекам и падали на бежевую шелковую юбку, оставляя темные, расплывающиеся пятна.
— Я… не… не расстроилась. Все в порядке.
— Иди ко мне. — Мигель обнял ее за плечи и нежно привлек к себе. — Скажи, из-за чего ты плачешь.
— Мне так хорошо с тобой. И мне так не хватало тебя в Портленде. Я столько раз просыпалась ночью и звала тебя. Мне так хотелось позвонить тебе, рассказать о нашем ребенке, но я думала, что ты женат. Господи, как же мне тебя не хватало…
Мигель обнял ее крепче. Припав к его груди, Карина плакала и плакала, изливая боль и отчаяние, скопившиеся в душе за месяцы одиночества.
Всему приходит конец, даже женским слезам. Когда Карина успокоилась, Мигель вытер ее лицо платком и протянул стаканчик с соком.
— Ты такой заботливый… Из тебя получилась бы хорошая няня, — неуклюже пошутила она.
Мигель не поддержал шутку.
— Ты никогда больше не будешь одинока, — твердо сказал он.
Слезы Карины убивали его. Неужели она вот так проплакала целый месяц в Портленде? Мигель поёжился, представив себе эту удручающую картину, и поспешил отогнать рвущий душу образ.