Поверженные барьеры
Шрифт:
Девочка родилась в начале 1918 года, через семь месяцев после смерти Колина. Эвелин выбрала ей имя Скай частично как патетическую память о смерти мужа, частично потому, что самые счастливые годы своего детства она провела на туманных островах, где у ее отца был маленький охотничий домик.
Овдовев, Эвелин Клив удалилась в Гленхолм, чтобы взять на себя заботы о доме отца. Она жила, пассивно погрузившись в прошлое, не проявляя никакого интереса к тому, что находилось за пределами долины, в которой был расположен замок. Она была веселой и даже импульсивной девушкой, а теперь стала скучной, замкнутой вдовой.
Она оставалась привлекательной, почти красивой, но красота ее
При первой встрече она показалась Норману Мелтону воплощением всего аристократического, всего того, чего не было в нем. Его пригласил в Шотландию знакомый бизнесмен, который охотился в поместье, примыкавшем к поместью Гленхолм. Их пригласили в замок к чаю в воскресенье.
Сидя в комнате с высоким потолком, наблюдая, как Эвелин разливает чай, как естественно смотрятся в ее тонких руках дорогой китайский фарфор и драгоценное фамильное серебро, Норман почувствовал, что он как бы перенесся в один из исторических рыцарских романов, которые читал в детстве. Эвелин была одета в простое платье темно-синего цвета, без драгоценностей, а волосы, откинутые с белого лба, были собраны в пучок на затылке. Ей это шло. Когда он обдумывал, чем бы заинтересовать ее, неожиданная мысль пришла ему в голову: на этой женщине он женится.
Он почувствовал с удивительной ясностью, что это та ценность, которой ему не хватало и в которой он нуждался. «У меня есть голова, энергия и деньги, — сказал он себе, — у нее — воспитание и красота».
Он едва посмел высказать даже себе мысль о том, что в результате такой комбинации у них могли родиться изумительные дети: он не мог представить ее охваченной обычной человеческой страстью.
Однако он принял решение и был уверен, что добьется Эвелин так же быстро и успешно, как если бы ему пришлось решить важную деловую проблему.
«Я хочу ее, — сказал он себе, и немедленно прозвучал приговор: — Я получу ее».
Он решил очаровать не только Эвелин, но и ее отца. Он тонко понял сущность старика — внимательность и почтительность Нормана льстили ему. Он знал, каким способом можно возбудить интерес графа к себе. И преуспел в этом. Его пригласили погостить неделю в Гленхолме.
Эвелин была совсем не готова к его осаде. Она уже перестала ощущать себя женщиной. Каждый вечер перед сном она почти час молилась о своем потерянном муже. Ей верилось, что таким образом она все еще общается с любимым. Эта привычка успокаивала ее. Для нее это было единственное оставшееся ей выражение чувства, единственное желание, которое не исчезло в бесцветной рутине повседневного бытия. В своих молитвах она чувствовала себя рядом с Колином, ей казалось, что смерть — это еще не конец, что он ждет ее где-то по ту сторону могилы. Она хранила его стихи. Четыре тонких книжечки; две написанные в Оксфорде, а две позже, когда он не спешил найти работу. Она знала их наизусть — драматические излияния человека, который понимает то, что он чувствует, но не может выразить.
Когда Эвелин впервые поняла, что Норман увлекся ею, она стала избегать его, чувствуя, что он вторгается в ее жизнь даже тем, что считает ее привлекательной женщиной. Ей казалось, что он наносит оскорбление Колину. «У меня есть муж», — страстно убеждала себя Эвелин. Она никогда не думала о себе как о вдове. Но Норман понял, что он поступил неверно. После первых признаний он больше не упоминал о привязанности, тем более о любви. Казалось, он предлагает ей просто дружбу.
Несмотря на то, что Эвелин сначала ужаснули проявления его влюбленности, его отношение к ее резкому отпору задело ее самолюбие. Она уверяла себя, что неверно поняла его, и терзалась от любопытства, ошиблась она или нет.
Между тем ее
— Мне нравится этот человек, — сказал лорд Брора своей дочери. — У него есть воля и ум. Ты могла бы сделать хорошую партию.
— Я больше никогда не выйду замуж, — тихо сказала Эвелин.
— Когда я умру, — сказал отец, — тебе не на что будет жить, потому что это поместье и каждый пенни перейдут к сыну Артура. Ты ведь знаешь, что я ничего не смогу тебе оставить.
— У меня есть деньги Колина, — ответила Эвелин.
— Ничтожные пятьсот фунтов в год, — фыркнул отец. — Это не очень-то поможет тебе, особенно с ребенком на руках.
Немного встревоженная, Эвелин нахмурилась. Она отдавала себе отчет в том, что если Норман будет хорошо относиться к Скай, проблема второго замужества обретет другую окраску. Девочка достигла такого возраста, когда ей требовалась хорошая гувернантка или первоклассная школа. Но ни для того, ни для другого в настоящее время не было денег.
Желание дать образование дочери и беспокойство отца за ее будущее привели ее к решению в пользу Нормана. Она и раньше колебалась, но теперь всякие сомнения исчезли. Ей было трудно сопротивляться настояниям отца, и, кроме того, Норман нравился ей. Он привлекал ее и физически, хотя она повторяла себе, что ни один мужчина не займет место Колина.
В конце концов она сдалась, и они поженились. Она считала, что приносит себя в жертву, все же была кроткой и привлекательной, пока не наступил день брачной церемонии. Внезапно вспыхнувшее горькое желание причинить ему такую же боль, какую она испытала от потери Колина, превратило их отношения во враждебные. Эвелин пыталась изменить свою натуру, быть хотя бы благодарной своему мужу за его щедрость, но еще больше ненавидела его за то, что он дает ей. Она с отвращением принимала драгоценности, которыми он осыпал ее, потому что их дарил не Колин. Она ненавидела деньги, которые могла тратить на дома, мебель, платья. Со страстью, подчас удивлявшей ее, она желала, чтобы все эти удовольствия были связаны только с прошлым, с Колином, а не с человеком, предлагавшим их ей теперь.
Она была напугана неистовством своих чувств, так напугана, что контролировала себя со строгостью, которая никогда, ни на одну минуту не позволяла ей расслабиться.
Только Скай приносила Норману счастье, когда он был женат. Он полюбил свою маленькую падчерицу с первого момента, как увидел ее. Она была маленькой, пухленькой и совершенно не похожей на мать. Смеющиеся серые глаза и ярко-рыжие волосы она унаследовала от отца.
В первые месяцы женитьбы Эвелин пыталась заставить дочь называть Нормана «папа» или одним из обычных имен, которые дают отчиму, но Скай упорно называла его Норман. Это радовало его и возвращало ощущение молодости.
Он неизменно чувствовал себя молодым в компании Скай, по контрасту со временем, проведенным с Эвелин, когда ему казалось, что он безмерно стар. Его жена действовала на него угнетающе, тогда как падчерица вдохновляла его. До встречи со Скай он и не предполагал, что любит детей.
Когда Эвелин умерла, он просил Скай по-прежнему жить с ним, но лорд Брора настоял, чтобы она вернулась в замок на каникулы, и у Нормана не хватило решимости забрать ее из школы. Она была счастлива там, и он продолжал платить за ее пребывание в школе, хотя лишался ее общества. Он навещал ее во время учебы при любой возможности и ждал этих посещений, пожалуй, больше чем она.