Поверженные правители
Шрифт:
Последнее, что он слышал, были слова морских разбойников.
Сперва Тисамина.
— Если рукам нельзя доверять, можно их отрезать.
Потом Ясона. Тот помедлил, прежде чем нехотя согласиться:
— Ладно. Отрежьте руки. Но бережно. И смотрите, чтоб не испортились, пока Медея не пришьет их обратно. Медее свадебный дар нужен целым. Чтобы забавляться с ним, он нужен ей целиком.
Глава 24
ПАМЯТЬ ДЕРЕВА
Густо падал снег, но сквозь белую пелену просматривалась близкая тень застывшего
Она шагнула мне навстречу, переступив через глубокий сугроб, дыхание ее клубилось паром. Я все еще стоял в потустороннем мире, за порогом Арго. Миеликки была в своем бледном, прекрасном обличье — очаровательная женщина средних лет.
— Получил ответ? — спросила она меня.
— Часть. Часть ответа. Арго предал своего капитана, человека, которого звали Дедалом. Предательство терзает его.
Богиня задумчиво кивнула:
— Да. Он любит своих капитанов.
— Я это знал. Всегда знал. Таким я его построил, так смастерил ребенком свою первую лодочку. Мне об этом напомнили.
— Так что еще ты хочешь узнать?
В самом деле, что?
Я пожал плечами, чувствуя, как кусачий мороз пробирается под одежду.
— Мне нужно знать, что случилось дальше. Как Дедал оказался в Ином Мире Альбы? Альба далеко от дома Мастера.
— Ты мог бы посмотреть! — поддразнила меня Миеликки. — Потрать немного своих тайных чар…
Меня удивила несвойственная ей игривость. Не сливается ли она с Ниив? У двух женщин была одна холодная северная родина. Однако Ниив закрыт вход в Дух корабля. Хозяйка Леса оберегала ее, но не подпускала к себе. Скорее, дело в том, что богиня, подобно всем покровительницам корабля, увлеклась игрой, страстями и раздорами между разными членами команды Арго. Да и ей самой, признаться, заслуженно полагалось хоть немного развлечений.
Заглянуть в прошлое? Потратить малость чар? Зачем? Арго шаг за шагом просвещал меня.
Но я ответил на ее шутку.
— Может, и придется. Но я замерз здесь. Пора идти. Снега я не ожидал.
— Не рад ему?
— Не рад.
— Я затосковала по дому, — объяснила она с бледной улыбкой, ловя на ладонь снежные хлопья. Иней искрился на ее лице. — Я скучаю по северу. И еще по льду.
— Да, я знаю, что ты соскучилась. И я обязательно верну тебя, как только смогу. Но сейчас я проголодался, и мне не хватает солнца. Не хватает тепла и выпивки.
И опять она ответила на мои слова мягким, понимающим взглядом.
— Тогда иди.
Даже богиню меняют события и обстоятельства. Злобной быть или игривой — ей решать. С какой стати ей быть постоянной?
Я перешагнул порог, вернулся в земную часть корабля и нашел Ясона, присевшего передо мной и пристально глядевшего, как я прихожу в себя. Вид у него был оторопелый.
— Никогда я к этому не привыкну, — сказал он.
— К чему?
— К тому, как ты из сухого дерева превращаешься в жирную плоть. Но я не о том. Двое мальчиков вернулись
Я не запомнил их имен. Наверняка слышал их на пути от Альбы, но они оставались для меня просто парой юнцов, ревностно гнувших спины на весле, а во время отдыха тихо сидевших среди крипты, собранной Кимоном и Колку.
Боллул сдвинул мешковину. Распухшие от воды лица были невыразительными, как маски. Бледная кожа, промокшие волосы, глаза, слепо уставившиеся из-под разбухших век.
— Их порвали звери, — сказал Боллул. — Порвали когтями животы, погрызли. Но это уже после смерти. Умерли они от змеиных укусов. Смотри…
Он перевернул один из трупов. Рубашка на мальчике была порвана. Черные метки зубов виднелись вблизи узора шрамов, оставленных ножом. На первый взгляд порезы казались случайными, но только потому, что их исказили смерть и вода. В действительности же они складывались в грубый рисунок двух волков, которые стояли на задних лапах мордами друг к другу и протягивали передние лапы к точкам змеиного укуса.
Следы зубов на ладонь отстояли друг от друга. Большая змея.
Едва я указал на грубый рисунок, Ниив уловила связь:
— Похожие изваяния стояли на входах в пристанища в Альбе, на рубеже Страны Призраков.
— Хорошая память.
— Любопытно, — протянул Боллул, почесывая бороду и водя жестким пальцем по ножевым порезам. — Очень любопытно.
— Любопытно не любопытно, — буркнул Ясон, — а этот ваш Талиенц увел их с собой и довел до беды. Мерлин! Пора за дело.
И вид у него был деловитый. Он выглядел вполне трезвым и все еще готовым к спору. А мне спорить не хотелось.
В Талиенце было что-то от смерти, так мне подумалось, едва я взглянул на него.
Я мог бы преследовать его как Морндун, призрак на земле, или как Скоген, тень незримых лесов. Все леса вечны, хотя их члены умирают, гниют и падают. Все леса отбрасывают тень на поколения, и Талиенц, если он и впрямь имел что-то общее со смертью, мог оставить среди них свою тень.
Но чем больше я размышлял, тем очевиднее становилось: Талиенц не был сродни мне или Медее, старейшим в этом мире, но он был слугой этого мира. Он постоянно обновлялся, обретал новую жизнь: резьба сохранялась четкой и гладкой, прогнивший и размягчившийся наружный слой искусно удалялся. Но если я не ошибался, возникал вопрос: был ли он созданием Мастера или Укротительницы? То и другое было возможно.
Я решил отправиться как Скоген. Тень незримых лесов, память дерева.
Я вызвал личину и не сумел подавить крик, пораженный неожиданной болью, когда дерево проникло в мое лицо. Это что-то новое! Потом я вызвал образ. И когда лес окутал меня, я призвал с Арго дубовое подобие Сегомаса. Пропавший воин тихо прокрался в одну из моих рощ, нашел безопасное место и привязал себя к стволу дерева. Я чувствовал биение его сердца, кипение его мыслей, надежды и страха перед тем, что мы могли найти. Мертвый (чье имя означало «Победитель») шел за мной по пятам, и я углубился в тайны острова.