Поверженный демон Врубеля
Шрифт:
Наркоманов вряд ли заботят такие мелочи, как грязные простыни.
В шкафу вещи разложены по полкам.
Майки. Рубашки. Свитера.
Брюки на вешалках, на старых зажимах. И костюм имеется универсального черного цвета.
– Стас! – Людочкин голос заставил отвлечься от созерцания шкафа. – Вы не могли бы…
Он может.
Многое может. Не спать трое суток кряду. Или даже четверо, но на четвертые голова становится ватной, неудобной. Может не есть или есть, но что придется, а приходится – что под руку попало.
Может быть последней сволочью, потому что в бизнесе только такие и выживают.
– Смотрите, – Людочка стояла перед открытым холодильником.
Старенький совсем… пожалуй, едва ли не старше самого Стаса. И странно, что он еще работает. Гудит. И морозит. Морозильная камера с отломанною дверцей, которую прикрутили проволокой, чтобы вовсе не отвалилась, пока не затянуло ледком.
Размораживать холодильник приходилось раз в два месяца.
Но Людочку вовсе не камера удивила, наверняка видела, если заглядывала в гости. А она явно заглядывала, потому и чувствовала себя в квартире куда свободней, чем Стас.
– Интересный набор, правда?
Банка красной икры. И бутылка неплохого шампанского. Сыр с плесенью. Мясная нарезка… прозрачная коробка с пирожными.
– Там и шоколад есть, – сказала Людочка, и в тоне ее послышались обвиняющие нотки. – Что вы об этом думаете?
Думать Стасу было сложно. Голова, конечно, не болела, за что Людочке огромное спасибо, но мысли в ней были скомканные, не связанные между собой.
Стас нахмурился. Вот не любил он подобные состояния, чувствовал собственную беспомощность.
– Думаю… решил отметить… выставка открывалась завтра… то есть позавчера… должна была открыться на следующий день, когда он… – Стас замолчал, запутавшись в днях.
Но Людочка его и так поняла.
– Получается, что Мишка отправился в галерею… скажем, решил проверить, все ли готово к открытию. Но он не планировал задерживаться в галерее надолго. Собирался вернуться.
Логично?
Вернуться и отметить… правильно, если бы не так, не стал бы шампанское в холодильник засовывать. Места в этом холодильнике не так и много.
– И картины он не планировал уничтожать… и уж тем более не стал бы принимать что-то…
– А под влиянием момента? – Стас бутылку поставил на стол. – Скажем, расстроило его что-то… или увлекся работой, а потом…
– Возможно, но маловероятно. Миша… он любил все планировать. Не самое обычное свойство для творческого человека. Он говорил, что это – сила привычки. Ему удобнее, когда все по плану… более того… у него на шоколад была аллергия.
Да, теперь Стас вспомнил.
Шоколадные конфеты и красные щеки, которые зудели. Мишкино хныканье, отцовское недовольство. Досталось обоим, но Стасу больше, потому
– Тогда зачем шоколад? И пирожные… сыр… это женский набор, – сказала Людочка, отправляя упомянутые пирожные в мусорное ведро. – И женщина эта появилась после Ольги.
Видя Стасово недоумение, Людочка пояснила:
– Ольга предпочитала виски. Или пиво на худой конец.
Женщина, которая появилась после Ольги… вместо Ольги… с которой Мишка планировал встретиться или в галерее, или возле галереи, или домой пригласил… и если женщина эта была настолько важна, что Мишка убрался в квартире, что купил шоколад и треклятые пирожные, шампанское, которое и вправду женский напиток, значит…
– Не спешите с выводами, – попросила Людочка. Она выглядела спокойной, отрешенной даже.
Стояла. Продукты складывала в пакет. А сложив, протянула Стасу.
– Себе оставьте.
– Мне и так сенполии достанутся…
Мысль, мелькнувшая было на краю сознания, оформилась.
– А… давно он увлекся этими вот… – Стас ткнул в горшочек пальцем. – Сенполиями?
– С полгода уже… да, пожалуй…
Полгода.
И тогда же Мишка впервые снял с карточки более-менее крупную сумму.
– А… Ольга эта его?
Людочка задумалась ненадолго, а потом с немалым удивлением произнесла:
– Примерно тогда же… думаете…
– Думаю, надо с этой вашей Ольгой поговорить.
– Она не моя, – уточнила Людочка. – Но вы правы… только сначала… вы ведь не заглядывали в мастерскую?
Стас пожал плечами: какая разница?
– Не заглядывали, – подтвердила она свою догадку. – Идем.
– Зачем?
– Затем, что если в этом доме и есть что-либо важное, то оно там.
Третья комната. Глухая.
Отцовская.
Прежде она запиралась на ключ, потому что детям в этой комнате делать совершенно нечего, а отец не верил, что Стас и тем более Мишка сумеют справиться с любопытством. Они и не справлялись.
Гадали.
Придумывали себе небылицы о том, что прячется за зеленой дверью. Как потом оказалось, ничего интересного. Старый однодверный шкаф с антресолью. Кровать. И письменный стол с аккуратными стопками бумаг. Коврик вязаный. И лампа под желтым абажуром. Книжная полка с книгами.
Куда все подевалось?
Мишка сказал бы, если бы Стас спросил, но он не стал мучить ни себя, ни брата вопросами. Он вообще не думал про эту комнату, судьба которой изменилась. К лучшему ли? Все вынесли. И обои, темно-зеленые, с цветами на них, исчезли. Стены выровняли и выкрасили в белый цвет, от обилия которого у Стаса моментально заныла голова.
Окно огромное.
И тройка светильников на тонких шнурах. Шкаф тоже белый, но изготовленный явно на заказ. Стойка с крючками. Несколько полотен, верно, Мишка счел их неподходящими для выставки.