Поверженный
Шрифт:
— Ну и ну! — не выдержал Усманходжа.
— А! И вас проняло!
— Да уж… — пробормотал он. Турсун Ходжаев продолжал читать:
— «Мы будем бороться до тех пор, пока в нашей стране не останется у власти ни одного русского, и преклонения перед русскими не допустим».
Турсун Ходжаев отложил письмо.
— Ну, что скажете на это? Чем провинился русский перед Давлятманд-бием, русские трудящиеся? Мы, коммунисты и младобухарцы, избавили народ Бухары от ига и тирании эмира и его приспешников, обратились к Ленину, к русским с просьбой помочь нашей борьбе с угнетателями, и они протянули нам
— Из письма я этого не вижу! — как-то вяло произнес Усманходжа. — Не понимаю, почему вы так в этом уверены.
— Тот, кто делает подобные сообщения ЦК партии, правительству, — враг либо человек, попавший под чуждое влияние. Но послушайте письмо до конца, и, надеюсь, вы поймете.
— Пожалуйста, читайте!
— «Если правительство хочет с народом дружить, то оно должно снять со всех постов русских и поставить на их место мусульман…»
— Ну что же… — начал было Усманходжа и осекся.
Он, видимо, хотел сказать, что это правильно, но сдержался.
— Вы что-то хотите сказать? — спросил Турсун.
— Нет… Я так… Читайте, пожалуйста!
— Очевидно, говоря о порядочных и почтенных мусульманах, Давлятманд-бий подразумевает самого себя, Ибрагимбека Галлю, Фузайля Махсума и Атоуллоходжу. Так?
— Похоже, — как-то нехотя согласился Усманходжа.
— Именно так, — отрезал Турсун Ходжаев. — Слушайте дальше. «В Бальджуан пришло приглашение явиться двенадцатого августа в местность Калта Чинар, находящуюся в пяти километрах от Бальджуана, у подножия гор, в ущелье. Приглашается диктаторская комиссия для переговоров о создавшемся положении Мы были вынуждены принять приглашение. Нас было восемь человек, оружия мы решили с собой не брать. А в условленном месте, словно муравьи или саранча, копошились люди. Чуть ли не две тысячи человек спустились с гор. Все вооруженные, они построились в два ряда. В тени под чинарой сидели Давлятманд-бий, Мулло Камол-бий, Кенджа-туксаба, Абдулкаюм-туксаба, Мухаммед Ходжа-муфтий и еще многие.
Давлят-бий произнес речь, длившуюся два часа, и после этого был подписан договор.
Он состоит из восьми пунктов. Все мы приняли его и подписались. Наша встреча, длившаяся с десяти часов утра до трех пополудни, закончилась, и мы отбыли.
Пришли к следующему решению: пока не уверены, что их не тронут, они оружия не отдадут. Мы, в спою очередь, твердо заверили, что наше правительство притеснять никого не будет. Каждый может приступить к своей работе. Мы поможем им получить обратно забранное или разграбленное имущество. Завтра в Кулябе, в связи с праздником жертвоприношения, будет совершен намаз…
Мы, уполномоченные представители от Бухары, просим следующее. Пункт первый: вывести из Куляба и Бальджуана все отряды русских войск, заменив их бухарцами».
Турсун Ходжаев оторвался от письма и посмотрел на Усманходжу.
— А где найти бухарцев-воинов.
—
– буркнул Усманходжа. — Неисполнимая к тому же! Ведь все красные воины находятся под общим командованием Красной Армии. Ну, об этом — потом!
— Хорошо, что там у вас дальше, читайте!
— «Пункт второй: для того чтобы успешно проверить и установить, что делалось в этих краях, какой нанесен вред, нужно назначить комиссию, включив в ее состав лишь двух русских. Хорошо бы, если б в нее входил бывший консул из Душанбе Дуров.
Пункт третий: необходимо немедля убрать из Восточной Бухары Особый отдел». Непонятно, зачем? — воскликнул, оторвавшись от письма, Турсун Ходжаев.
— Все ясно.
— Что ясно? Председателю диктаторской комиссии Особый отдел нужен, как воздух, как дыхание. Особенно в нынешней обстановке, когда мы со всех сторон окружены врагами.
— Мда!.. Читайте дальше.
— «Пункт четвертый: нужно срочно послать в Восточную Бухару промышленные товары, народ совсем обносился». Пункт пятый гласит:
«В Восточной Бухаре нужно уволить всех ответственных работников, заменив их бухарцами. И если вам нужна Восточная Бухара, то пришлите двести человек.
Если вы хотите владеть Восточной Бухарой, то должны принять наши условия и незамедлительно выполнить их.
А иначе незачем нам тут толкаться». Подпись председателя: Ато Ходжаев.
Турсун Ходжаев гневно сверкнул глазами:
— Ему только остается сказать, что нужно вернчть на престол эмира Алимхана!
— Да, мой братец, видно, очень напуган… Иначе чем объяснить это письмо?.. Не стоило его писать, ведь он…
— Центральный Комитет, — прервал на полуслове Усманходжу Турсун Ходжаев, — думает отозвать Атоуллоходжу, а на его место назначить вас. Мы с товарищами уже согласовали это.
— Меня? Странно… Впрочем, я и сам собирался туда поехать, проверить, как идут дела. Но со мной вместе нужно отправить триста воинов и несколько государственных чиновных лиц.
— Это все еще нужно продумать… Ведь это по нашему предложению Атоуллоходжа ведет переговоры с Давлятманд-бием, и что же получилось? Атоуллоходжа то ли от страха, то ли по другим причинам предъявляет нам настоящий ультиматум, один из пунктов которого гласит, чтобы мы отвели Особый отдел.
— Ну, все это не страшно, образуется, — Усманходжа встал, — в государственных делах бывают такие недоразумения. Могу заверить, что Атоуллоходжа — преданный нам человек. Думаю, что его действительно надо отозвать из Душанбе. И побыстрее. А я завершу наиболее срочные дела и поеду туда, наведу порядок, если окажется возможным, договорюсь с басмачами…
— Нет, не так все просто! Атоуллоходже больше доверять нельзя.
— Вот приедет сюда, поговорим с ним как следует, построже. Турсун Ходжаев промолчал.
Усманходжа счел разговор оконченным, попрощался и ушел.
В кабинет вошел делопроизводитель и доложил, что явился Карим.
— Ах да, по вызову, просите.
Карим вошел, отчеканил «здравствуйте» и отдал честь.
— Разрешите войти.
— Заходи, заходи, Карим-джан! — приветливо встретил его Турсун Ходжаев. — Давно хочу поговорить с тобрй, да вот все срочные дела мешали… Ну, как живешь, здоровье как?