Поверженный
Шрифт:
Он пережил столько горьких минут, чувствуя себя безнадежно униженным, попавшим в безвыходное положение. И вот он снова воспрянул духом, снова дышит живительным воздухом надежды. Друзья вдохнули в его сердце уверенность, что зло будет побеждено, что он вырвет из рук тирана свою любимую… Но где она теперь, бедняжка? Вернется ли к ним, после всего пережитого, незапятнанное чувство любви? А, не об этом сейчас надо думать! Все мысли, все силы должны служить главному делу — разгрому Асада Махсума. Нужно подавить мятежников
— Я навел на тебя тоску? — спросил Насим, глядя на призадумавшегося Карима.
— Нет, нет, — ответил Карим, улыбаясь.
— Да, — вздохнул Насим-джан, — таково уж свойство музыки и песни, в них или торжествует радость, или изливается человеческое Насим помолчал, потом круто повернул разговор:
— Давай сделаем плов, чтобы он был готов к приходу Лео и Фиру Пошли на кухню! Нечего тебе быть гостем.
И друзья вышли из комнаты.
Асо пришел один. Друзья были рады ему, но недоумевали.
— К сожалению, моя повелительница (Асо в шутку иногда так Фирузу) уехала в Гала Осиё, — сказал он. — Там проводится собрание.
— Она уехала одна? — спросил Насим-джан.
— Нет, у нее есть спутники — комсомольцы, профсоюзные работники еще кто-то. Правда, она уехала чуть пораньше… Ну, да там будет.
В общем, порядок.
Но Насима это не успокоило.
— Порядок-то порядок! Но у нас еще немало людей, вражде настроенных к женским собраниям… Ну, а почему ты такой.
— Да нет… Просто устал я… Много забот. Из Восточной приходят тревожные известия. В Кермине и Нурате бесчинствуют.
— А что с Низамиддином?
— Не выяснено, кто участвовал в этом, но Низамиддина забросали камнями… Махсуму достался его труп.
— Досадно, много тайн он унес с собой!
— Да, Низамиддин знал очень много. Попади он в наши руки, могли многое выяснить.
Плов поспел, друзья, накрыв его полотенцем, чтобы распри вошли в дом. Карим и Асо хотели помочь Насиму накрыть на стол, н< запротестовал:
— Нет, нет, не нужно, тут я сам справлюсь. Сейчас вы — гости располагайтесь поудобнее.
Насим достал из шкафа и поставил на стол четырехгранную бутыль с самодельным вином и три бокала.
— Дорогие друзья, — торжественно сказал он, — давно мы уже не собирались. И как хорошо, что мы трое сохраняем нерушимую данность друг другу! Как хорошо, что мы вместе. Увы, нет с нами любимых — Хамрохон и дядюшки Хайдаркула, но они всегда будут в наших сердцах. Первый бокал выпьем за них!
Выпили. Вино оказалось очень вкусным, ароматным. По телу приятная теплота. Сердце было полно воспоминаний ушел любимых людях…
— Хорошо, что мне удалось выполнить заветы дядюшки, — сказал Асо. — Во-первых, Мирак и его мать получили дом и кое из вещей покойного.
— Да, я видел его, он очень доволен, — сказал Карим веселый шел от Аббаса Алиева…
— Конечно, получив образование, он станет еще более обществу, — подхватил опять Асо. — Он умный, понятливый.
Друзья помолчали, сидя в раздумье. Первым заговорил Карим:
— Я собирался завтра выступить с отрядом против предателя Асада Махсума… К сожалению, не получается…
— Почему? — в один голос воскликнули Асо и Насим-джан.
— Придется идти на другое задание — поимку изменника Абдулха-мида Орипова.
— Да, я слышал, — сказал Насим-джан, — Орипов в Нурате примкнул к басмачам.
— Измена за изменой! — гневно воскликнул Асо.
— Неспроста со всех сторон появились и подняли головы предатели, — сказал Насим-джан. — Они пронюхали, что прибывает Энвер-паша, и, наверное, не с пустыми руками.
Его появление для революционной власти опасно.
— Говорят в народе, что кот видит во сне мышь, — сказал Асо. — Изменники революции надеются на помощь иностранцев, особенно англичан.
— Совершенно верно, — подхватил Насим, — они надеются не столько на Энвера, сколько на стоящих за его спиной иностранцев.
— А где сейчас этот Энвер-паша? — поинтересовался Карим.
— Не знаю, каким образом, но он пробрался в Баку, явился на съезд народов Востока. Сейчас несколько наших бухарцев под видом участия в этом съезде тоже собираются в Баку. Ну, мы еще проследим, чем они намерены заняться там!
— Значит, ты едешь в Баку встречать Энвера? — спросил Карим. — А как же с твоей поездкой в Тифлис?
— Так же, как с твоей поездкой в Байсун. Думал одно, а на деле оказалось другое. Некоторые наши поклонники ислама считают, что я влюбился в турчанку и попал в ее сети. Под этим предлогом, для отвода глаз, меня и включили в делегацию… Ну что ж, послушаем, что изрекает этот Энвер-паша!
— Соблюдай крайнюю осторожность, — с тревогой заметил Асо.
— Не беспокойся, — сказал Насим-джан, наполняя бокалы. — Теперь выпьем за успех, за нашу победу!
Три товарища, три закадычных друга, крепко сплоченных революционной борьбой, подняли бокалы, звонко чокнулись и выпили за победу революции. Каждый из них думал об одном: доведется ли еще им троим встретиться как сегодня, вместе поднять бокалы, или погибнут они в боях, ожидавших их впереди?
В первые дни октября погода в Бухаре еще была устойчиво теплая, даже жаркая. Но вот налетел откуда-то холодный буйный ветер, поднял столбы уличной пыли, занавесил небо серыми тучами, и пошел холодный, назойливый дождь.