Повесть о декабром чертополохе
Шрифт:
в «дурку», но… Мне это не помогло. Они достали меня и там.
– Подождите, подождите! – спохватился Вадим, опершись на стойку, как старик с головокружением опирается на костыль. Он хотел это многозначительно выкрикнуть, но получился лишь сдавленный клёкот. – Они… Эти они…
– Кровососы, одурманенные, лохмачи, чёрнокнижницы, – сказал Егор тихо, наклонившись вперёд. Может, он боялся, что его услышат. – Давители, кровопийцы, душители, кого там только нет… – Он содрогнулся всем телом, и лицо его побелело. – Так вот,
– Есть они и они, то есть, – повторил Вадим, но в голове у него прояснения не наблюдалось.
– Верно! – щёлкнул пальцами Егор и указал на него. Жёлтенький сухой палец немного дрожал. – И ты теперь – один из них. Из шлагбаумов.
– Но мог быть и один из других, – проговорил Вадим.
– Верно, неплохо схватываешь, на лету прямо, – отметил Егор с небольшим удовлетворением. – Я много изучал этот вопрос. И не только с Аркадием Георгиевичем – он появился уже под самый конец, когда я едва не сорвался в безумие полностью. Я говорил ещё с другими людьми. Которые тоже сталкивались с чем-то таким. Иные даже пытались всё упорядочить и записать.
– И что?..
– И что? – повторил Егор и усмехнулся, но невесело. – Всё элементарно. Или не очень. Слушай: есть, так скажем, беспредельщики, понимаешь? Делают всякое. И их нужно кому-то усмирять. И вот шлагбаумы останавливают их, не дают им слишком уж бесчинствовать.
– Что-то вроде полиции?
– Можно и так сказать… Получивший метку становится шлагбаумом, и будет им, пока не передаст её. Другому.
– А если я не хочу…
– Так возьми и отдай, – подытожил Егор и опустил взгляд.
– А почему они просят отдать метку, а сами не могут взять её? – спросил он и тут же подумал, что уже спрашивал это.
– Мне говорили, что это позволяет сохранять баланс. Относительный, конечно. Иначе бы душители переломали все шлагбаумы и забрали метки. А так… Они не могут её взять насильно, только по доброй воле отмеченного.
– И в чём же суть этого… «отмеченного»?
– А в том, юный мой друг, что у отмеченного есть свои преимущества над обычными людьми. Ты, наверное, заметил, что ты можешь с ними контактировать, даже если их нет поблизости. Пресловутые «галлюцинации»… Готов поспорить, что так ты их и называешь…
«Да на что угодно», – послышался у него в голове голос Виталика.
– Ещё ты не поддаёшься подчинению. То есть, если кровосос прокусит тебе артерию или вену – или даже лохмач – ты не превратишься в одного из них. Одурманить тебя тоже не смогут. С тобой можно только договориться.
Егор попытался облегчённо улыбнуться, но не вышло, только искривился.
– Но это не так и хорошо, – сказал внезапно священник, до этого почти не участвовавший в разговоре.
– Да, – кивнул Егор. – Потому что они не будут тебя умасливать, не для них этот способ. А
вот
БИБЛИОТЕКА
Казалось, что наступила тишина, но Вадим почувствовал, что сюда – именно в этот закуток сапожника – кто-то идёт. Стремительно, уверенно. Вышагивая. Он оглянулся испуганно через плечо и вперился в дверь таким взглядом, что Аркадий Георгиевич и Егор тревожно переглянулись.
– Что-то послышалось? – спросил священник.
– У нас гости. Хотя, наверное, у меня, – ответил тихо Вадим, и, как можно было бы сказать всяком суеверному, «накаркал» – дверь открылась наружу, впустив в себя леденящий воздух с улицы…
«И не только с улицы, этот человек сам пышет холодом…»
Внутрь заскочил подросток в красной шапке и чёрном пуховике. Он улыбнулся зубами с брекетами и растерянно посмотрел по сторонам, держа руки в глубоких карманах.
– Обувь чините? – спросил он.
«Фух, – выдохнул Вадим, – это просто посетитель».
– Чиним, что надо починить? – сухо отозвался Егор.
– Кроссовок, – ответил он и вытащил из кармана остатки лимонного кроссовка, будто разорванного собаками. Он кинул обувку Егору, и тот легко её поймал.
Вадим почувствовал, как сердце у него начинает набирать обороты, а в голову прорезаются смутные воспоминания… Парк, сладкая вата, колесо обозрения, тёплые руки. Прыг-скок между грязными лужами, прыг-скок…
«Аккуратнее, Вадя, не забрызгай меня, я тебя прошу…»
– Эй! – рявкнул он и сам удивился грубости этого окрика. – Это же… Это же…
– Всё с ней нормально, – заверил подросток и осклабился своими мерзкими брекетами. – Кое-как тебя нашёл… Короче, дело к ночи. Пусть этот – выйдет. Сначала.
Понятное дело, он имел в виду священника. Тот поднял руку, указав на него пальцем – и было в этом жесте что-то неистово мощное, колоссальное, что «подросток» завизжал и отшатнулся к стене. Кожа на щеке у него начала скукоживаться.
– Ай! – проревел он. – Пусть он выйдет, пусть перестанет, иначе кишки твоей девки сегодня же окажутся ужином для наших собак! АааЙ!
– Аркадий Георгиевич, – пролепетал Вадим. – Пожалуйста, подождите.
Священник сразу опустил руку и терпеливо посмотрел на парня.
– Говори так, – сказал «подростку» Егор. Голос его стал непреклонен. – Быстрее.
– Хозяин хочет с тобой поговорить, – сказал «подросток», подул на руку – отчего в будке сапожника сразу же сделалось холодно – и начал массировать обожжённую щёку. – Сегодня. Библиотека. Улица Екатерины Шумаковой, дом сорок два. Красивое такое здание. С надписью «БИБЛИОТЕКА». Мимо не пройдёшь. Через час. Ровно через час. И никаких «попозже»! И не опоздай. Опоздаешь – конец ей. Ты думаешь, я шучу?
– Я знаю, где это, – процедил Вадим сдавленно. – Я там студентом был.