Повесть о Демидке и медной копейке

Куликов Геомар Георгиевич

Отец посмотрел — две ели и правда через дорогу лежат.

Одно непонятно: кругом низкорослый густой ельник, откуда на дорогу большие деревья попали? Только подумал — из чащобы мужик, топором поигрывает. Скосил глаза назад — там ещё двое. Глядь — и впереди один… У кого в руках топор, у кого дубина.

Тот, что первым вышел, окликнул:

— Погоди, не торопись!

Взялся отец за вожжи:

— Тпру!

У Демидки ноги отнялись: разбойники!

А тот, первый:

— Далеко

собрался, мужичок?

— Отсюда не видать… — хмуро ответил отец.

— А откуда путь держишь?

— Тех мест тоже не разглядишь…

Демидка глаз с разбойника не сводит. По замашкам догадался — атаман. В плечах широкий. Борода с проседью. Посматривает из-под лохматых бровей строго. А одет, как простой мужик: портки холщовые, рубаха верёвкой подпоясана.

Кивнул головой. Молодой весёлый парень и хромой мужик сено с телеги скинули — всё добро как на ладони.

— Жительство меняешь? — усмехнулся атаман.

— Заместо попа ты тут, чтоб исповедовать?

— Смело говоришь!

— Ты, видать, тоже не из пугливых.

— Угадал! Не тебя ждали, ну да что бог послал… Заворачивай, ребята!

Двое тех, что шарили в телеге, взяли коня под уздцы.

— Душегубы! — скрипнул зубами отец. — Погибели на вас нет!

Атаман только глазами повёл. Хромой сказал:

— Душа нам твоя без надобности, а лошадёнка сгодится…

Молодой прибавил:

— Шагай, мужичок, не шуми!

Долго продирались по едва приметным тропинкам, пока не вышли к разбойничьему стану. Два шалаша. Костёр в сторонке. На костре котёл. Возле костра рябой мужик с дубиной. Оглядел Демидку с отцом, Лешаку в зубы поглядел, в телеге пошарил, скривился:

— Небогато!

— Дело знай! — сказал атаман.

Рябой потащил из телеги мешок с провизией.

Отец смолчал. Демидка и подавно. Присели оба на поваленное дерево. Ждут, что дальше будет. Атаман собрал своих в круг. О чём-то спорили и толковали, а о чём — непонятно.

Потом встал молодой парень, головой тряхнул:

— Вечереет, пора!

Сунул за пазуху полкраюхи хлеба, вскочил на Лешака и, гикнув лихо, скрылся в лесной чаще.

Отец уронил голову. У Демидки слёзы набежали. И опять же — ничего не поделаешь…

Рябой котёл снял. Позвал дружков:

— Готов кулеш!

Потянуло из котла вкусным запахом. У Демидки внутренности перевернулись.

Атаман проходил мимо, коротко обронил:

— Айда ужинать…

Отец, может, и не пошёл бы один, а поглядел на Демидку — поднялся.

Вкусна разбойничья похлёбка!

В жидкой каше из той гречихи, что взяли

Демидка с отцом, разварная дичина. Торопясь и обжигаясь, ел Демидка. Атаман незлобно сказал даже:

— Не спеши, успеешь, на всех хватит…

Вовсе стемнело. Разбойники разошлись по шалашам. Демидка с отцом полезли на телегу. Атаман предупредил отца:

— Бежать не вздумай. Себе хуже сделаешь!

А куда убежишь? Возле костра сидит рябой и на тебя то и дело поглядывает.

— Что с нами будет? — спросил Демидка шёпотом.

— Авось живыми отпустят, — также шёпотом ответил отец. — Кабы хотели худое, сразу сделали.

— А Лешак?

— С лошадью попрощайся! Не видал разве?

Отец тяжело вздохнул. Без лошади — наковальню на себе не потащишь — что делать будет? Чем хлеб зарабатывать?

Проснулся Демидка — солнце щёку тёплой ладошкой гладит. Лес от птичьего гомона звенит. Хорошо!

Вспомнил вчерашнее и разом забыл и про солнце, и про птиц. Огляделся, возле шалашей три лошади стоят. Лешак, а рядом с ним ещё две. И куда до них Лешаку! Видать, хороших кровей, не крестьянского заводу.

А рядом стоят атаман и отец друг против друга, и атаман спрашивает:

— Может, с нами по одной тропке пойдёшь?

Отец покачал головой:

— Мне такая тропка ни к чему. Скользка больно.

Атаман последних слов точно не расслышал:

— Жаль! Хорошим бы товарищем был. Ну, гляди сам. Вольному — воля. Запрягай коня, Данила на дорогу выведет.

Демидка ушам не поверил.

Отец принялся запрягать лошадь, а сам тоже на атамана поглядывает — не поймёт, всерьёз тот или злую разбойничью шутку шутит? Запряг и глядит на атамана, ждёт.

Атаман усмехнулся:

— Быстро!

Отец промолчал. А атаман:

— Садись к котлу, голодным какая дорога.

Понимал Демидка, хочется отцу поскорее убраться из разбойничьего стана, да, видно, боится обидеть атамана.

— Верно, — сказал, — пустой живот — плохой попутчик.

Не с одними конями вернулся Данила. Пошла по рукам плоская глиняная бутылка с водкой. Протянул атаман и Демидкиному отцу. Отец отхлебнул наравне со всеми. Затянули песню про разбойничью жизнь, да такую жалостливую — хоть плачь.

Отец, однако, встал и — к атаману:

— Коли пустишь, пора…

— Оставайся. Не пожалеешь! — весело крикнул Данила.

— Насильно люб не будешь, — перебил атаман, — каждому своя дорога. Проводи!

— А ты сегодня и на разбойника не похож! — осмелел Демидка.

Атаман усмехнулся:

— Разные, малый, разбойники бывают. Иной за чужим добром охотится, а иной правду ищет.

— Только чужое добро чаще попадается! — весело подмигнул Данила.