Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 2
Шрифт:
Уж не пригрезилось ли мне?..» – написала она в ответ.
Так прелестна и так непреклонна была эта женщина, что Гэндзи оказался не в силах забыть ее и время от времени писал к ней, надеясь смягчить ее сердце.
Между тем правитель Хитати, оттого ли, что лет ему
– Не отказывайте ей ни в чем, пусть все в доме останется так, как было при мне, – наказывал он им и днем и ночью. А женщина кручинилась, думая: «И без того горестна моя жизнь, что же будет со мной, когда его не станет? Какие еще беды ждут меня впереди?»
«Жизнь имеет пределы, и, как это ни прискорбно, продлить ее невозможно, – думал, глядя на супругу, правитель Хитати. – О, если б я мог оставить в этом мире хотя бы душу свою, чтобы охраняла ее! Увы, не проникнуть мне в намерения сыновей».
Только о ней и помышлял он в те дни. Но как ни тревожно ему было оставлять ее одну, жизнь, увы, неподвластна человеческой воле, и скоро его не стало.
Некоторое время из уважения к памяти отца сыновья правителя Хитати выказывали живое участие во всем, что касалось мачехи, но в сердцах их не было искренности, и слишком многое удручало ее. Что ж, таков удел этого мира, и женщина не жаловалась, лишь вздыхала украдкой о горестной своей судьбе. Тут еще правитель Кавати, который и прежде вел себя довольно легкомысленно, стал проявлять по отношению к ней явно чрезмерное внимание.
– Ведь отец так просил нас… Вы не должны избегать меня, ничтожного. Доверьтесь мне во всем, – заискивающе говорил он, надеясь добиться ее расположения, но его недостойные замыслы были слишком очевидны.
«У меня столь неудачное предопределение, что, если я и дальше останусь жить в этом суетном мире, мне наверняка придется изведать невзгоды, которые редко кому выпадают на долю», – подумала она и постриглась в монахини, никого не поставив о том в известность. «Что ж, теперь ничего не изменишь», – вздыхали ее прислужницы.
Правитель Кавати, почувствовав себя уязвленным, сказал:
– Неужели я так вам неприятен?.. Ведь у вас впереди долгая жизнь. Как же вы думаете жить теперь?
А некоторые говорили:
– Женщине не подобает проявлять такую твердость духа…
Сопоставление картин
Министр Двора (Гэндзи), 31 год
Государыня (Фудзицубо), 36 лет, – мать имп. Рэйдзэй
Отрекшийся государь (имп. Судзаку) – сын имп. Кирицубо и Кокидэн
Бывшая
Нынешний государь (имп. Рэйдзэй) – сын Фудзицубо и Гэндзи (официально сын имп. Кирицубо)
Дама из дворца Кокидэн – дочь Гон-тюнагона, наложница имп. Рэйдзэй
Гон-тюнагон (То-но тюдзё) – брат Аои, первой супруги Гэндзи
Принц Хёбукё (Сикибукё) – отец Мурасаки
Государыня-мать (Кокидэн) – мать имп. Судзаку
Найси-но ками (Обородзукиё) – придворная дама имп. Судзаку, тайная возлюбленная Гэндзи
Принц Соти (Хотару) – сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи
Госпожа из Западного флигеля (Мурасаки), 23 года, – супруга Гэндзи
Государыня, возымев желание ввести бывшую жрицу Исэ в покои Государя, делала все, чтобы это осуществилось. Министр Гэндзи, сожалея о том, что у жрицы нет надежного покровителя, способного входить в ее повседневные нужды, все же отказался от мысли перевозить ее в дом на Второй линии, ибо слух о том наверняка дошел бы до отрекшегося Государя. Притворяясь, будто ему ничего не известно, он тем не менее взял на себя заботы по подготовке соответствующей церемонии – словом, делал все, что полагается родителю.
Отрекшийся Государь был весьма огорчен, узнав о готовящемся событии, но перестал писать к жрице, дабы не подавать повода к молве, когда же пришел день представления ко двору, послал ей заботливо подобранные дары: невиданной красоты наряды, редкостного изящества шкатулки для гребней и прочего, ларцы с горшочками для благовоний, разнообразные курения, превосходные благовония для платья, которых аромат ощущался за сто шагов. Готовя все эти вещи, отрекшийся Государь, несомненно, думал о том, что их увидит министр Гэндзи, а потому отнесся к их выбору с особым вниманием.
Министр и в самом деле находился в доме жрицы, и ее главная дама показала ему присланные дары. Стоило лишь мельком взглянуть на крышку шкатулки для гребней, чтобы понять, сколь тонкой работы была эта вещь. К шкатулке для шпилек вместе с веточкой искусственных цветов [1] был прикреплен небольшой листок бумаги:
«Может быть, потому, Что твою прическу украсил я Гребнем прощальным, Определили нам боги Розно по жизни пройти…»1
…вместе с веточкой искусственных цветов… – Шкатулку с подарком полагалось украшать либо лоскутом ткани с выложенным на ней из шнура или золотой или серебряной проволоки цветочным орнаментом, либо веточкой искусственных цветов, к которой прикреплялось письмо