Повесть о генерале Данне, дочери Маары, Гриоте и снежном псе
Шрифт:
— Скорее! — крикнул Данн.
Он протиснулся в короб и стал хватать книги, которые были прикреплены к стенкам… чем? Какими-то металлическими скрепками и клеем. Ему бросились помогать Гриот, Тамар, Али. Они сгребали книги в охапки, срывали их с прозрачных стен и протягивали ждущим у разлома солдатам. Те передавали книги по цепочке в большой зал и скидывали как попало перед писцами и учеными.
Все работали так быстро, как только могли, но внутрь взорванного пузыря набиралась вода и заливала
— Всё! — крикнул Гриот, перекрывая шум. — Генерал, нужно бежать отсюда, пока не поздно.
Данн сам принес эту последнюю охапку книг в большой зал. Писцы пытались рассортировать книги по языкам, которые были им известны, но старинные фолианты рассыпались прямо у них в руках. Стоило раскрыть любой из них, как страницы начинали чернеть, скручиваться по краям.
Данн в полном отчаянии кидался то к одной книге, то к другой и видел, как они исчезают прямо у него на глазах. Под воздействием воздуха бумага золотилась и потом темнела.
— Смотрите, навсегда уходит мудрость сотен цивилизаций! — кричал Данн. — Смотрите, вот, уходит, уходит… всё, нету.
Данн двигался от стола к столу в безумной надежде: а вдруг какая-нибудь книга все-таки останется целой. Он трепетно раскрывал ее и — смотрел, как она умирает, только отдельные слова или строки напоследок проступали особенно ярко (как бывает, когда исписанную бумагу пожирает огонь). Потом он брал следующую.
Данн рыдал. Все ученые, работавшие в зале, пребывали в отчаянии, кое-кто тоже плакал, а другие ловили хлопья истлевшей бумаги, парившие в воздухе.
Наконец Данн остановился. Тамар встала у него за спиной. Вдруг со стороны тайника донесся короткий звук, похожий на выстрел, который сменился тишиной. Это разрушенное не-стекло сказало свое последнее слово. Затем в большом зале появилась струйка воды, бегущая из тайника.
— Нам пора уходить, — сказал Гриот.
Все до единого писцы, сидевшие в зале, судорожно записывали обрывки фраз, даже отдельные слова — все, что успевали прочесть до того, как очередная книга обратится в прах.
…Истины являются самоочевидными…
…Быть в Англии…
…Роуз, ты больна…
…Все океаны…
…Восстать из мертвых, чтобы сказать, что солнце светит…
…В летний день…
…Хелен….
…Западный ветер, когда…
…Плеяды…
…И
…А все дороги ведут…
— Данн, господин, то, что было создано однажды, можно создать снова, — сказал Гриот.
— И снова, и снова, и снова, — повторил Данн.
Он сел за тот стол, за которым работал раньше вместе с Али, и наблюдал, как повсюду в зале люди торопливо водили перьями, перебирая коричневые обрывки.
— Вот именно, что снова и снова. Гриот, я никак не могу поверить, неужели ты не понимаешь этого?
Гриот сел рядом с Данном:
— Господин, напрасно ты все усложняешь.
Тамар тоже присела. В руках она держала коричневый клочок бумаги. Девочка плакала.
— Когда мы станем жить в Тундре, я никогда не буду плакать, — пообещала она кому-то вслух. — Никогда.
Появился солдат:
— Господин генерал, сюда идет снежный пес. Он не хочет сидеть в комнате.
Огромное, покрытое снежно-белой шерстью животное ползком приблизилось к ним, надрывно дыша. Вопреки обычаю, Рафф не положил голову ни на колени Тамар, ни на колени Данну, а прошел мимо них обоих, лег на подушки (скорее упал) и затих.
— Не трогайте его, — сказал Али. — Пусть отдыхает.
— Рафф, Рафф, — шепотом позвала Тамар. Снежный пес открыл глаза и едва заметно вильнул хвостом, но остался лежать.
— Он боится, что мы уйдем и оставим его одного, — догадался Данн. — Да, Рафф?
Животное снова шевельнуло хвостом.
— Гриот, но как мы сможем взять его с собой?
— Для Раффа уже делают специальные носилки. На них мы перенесем его через болота, а потом приделаем колеса. Чего в Центре в изобилии, так это колес.
— Гениально, Гриот, — иронически произнес Данн. — Вон оно, решение. Ни к чему все сокровища Центра. Можно отлично обойтись и без них.
— Да, — подтвердил Гриот абсолютно серьезно. — Я тоже так думаю.
Послышался настойчивый стук — кто-то колотил снаружи в ворота Центра. Вскоре в большой зал вошел стражник, а следом за ним шествовали Кайра и толстая девочка с капризным лицом.
Раздался высокий, властный голос:
— Убирайтесь все с моего пути!
— Можешь идти, — отпустил Данн стражника.
Он был словно зачарован: этот знакомый голос… некогда сладкий, зовущий, баюкающий голос. Как же он боится его. Данн поднял глаза.
Посреди большого зала стояла крупная женщина с гривой черных волос, с блестящими темными глазами, увешанная драгоценностями, которые побрякивали на ее пухлых руках и щиколотках. Девочка — Рэя — не уступала матери в богатстве наряда. Ее черные кудри стягивала золотистая лента, а толстые пальчики были унизаны кольцами.