Повесть о партизане Громове

Омбыш-Кузнецов Сергей Осипович

Коржаев сделал паузу и выжидательно посмотрел на собравшихся, словно прося их высказать своё мнение. Все заговорили разом, одобряли решение конференции большевиков.

— Надо бить беляков! Правильно. Бить Колчака!

Иван Коржаев старался унять партизан, но на него не обращали внимания. Наконец, все примолкли.

— Ваше желание бить беляков мне понятно, — снова заговорил Коржаев. — Я бы тоже не прочь в отряд. Но мне думается, что общее восстание ещё рано поднимать, потому нас…

Последние слова Коржаева потонули в гуле голосов.

— Чего ещё ждать?!

— Всем

подниматься надо!

— Беляки не ждут, над мужиками измываются!

— Довольно терпеть, Росеи подмогать надо!

Коржаев спокойно переждал и, когда снова установилась тишина, заметил:

— И я не против этого. Но, чтобы подняться всем, надо быть уверенным, что мы любые силы врага сумеем отбить. А такой уверенности пока нет. Здесь вот докладывали товарищи: подпольные группы ещё небольшие, да и партизанский отряд тоже. Мне кажется, что надо мелкими группами действовать. Налетели на белых — горшок об горшок и черепки врозь… А мужиков это будет настраивать на отпор колчаковцам и к нам привлекать.

Рядом с Коржаевым выросла фигура Игната Владимировича Громова.

— Правильно говорит Коржаев! — прогудел он баском. — Всем подыматься рано. Против карательных отрядов в открытом бою нам не устоять. У них и пулемёты, и артиллерия. Надо поэтому в первую очередь заняться очисткой деревень от колчаковской милиции. А для этого лучше всего действовать мелкими отрядами и в то же время вести подготовку к всеобщему выступлению.

— Всё готовимся, когда же выступать будем? — опять зашумели усть-мосихинцы.

— Нечего ждать. Выступать — и вся недолга!

Спор разгорелся с большей силой. Спорили долго, однако большинство склонилось к тому, что выступать рано. Сдались и усть-мосихинцы.

Было принято решение: вести степные действия мелкими отрядами, создать местные секретные группы, вооружённые револьверами и гранатами, и начать очистку Каменского уезда от колчаковской милиции, а где возможно — и от карателей; привлекать больше крестьян в подпольные организации и партизанские отряды и готовиться к общему выступлению.

* * *

Местные секретные группы вскоре начали свои действия. То в одной, то в другой деревне, а то и просто в степи находили убитых колчаковских милиционеров, представителей земств, лесничих и кулаков, нёсших шпионскую службу в контрразведке. Управляющий Каменским уездом Чистяков доносил в Барнаул: «Хотя никаких эксцессов массового характера в настоящее время нет, кроме мелких бандитских налётов, однако возможность открытого восстания, бунта не исключается». В ответ управляющий Алтайской губернией Строльман потребовал «увеличить количество милицейских чинов, обеспечить состав элементами, более преданными своему делу и благонадёжными, организовать теперь же осведомительный аппарат, определив ему хорошее вознаграждение».

Готовился к выступлениям и отряд Громова. Однако плохо, очень плохо было с боеприпасами. И тогда было решено организовать сбор патронов по деревням среди подпольщиков и надёжных людей — бывших фронтовиков. Сбор дал свои результаты, но отряд понёс первую большую потерю — погиб любимец командира и всех партизан связной и разведчик

Киря Баев.

Проню Поставнева и Кирю Баева Игнат Владимирович Громов послал в село Поперечное за револьверными патронами, хранившимся у одного из подпольщиков. В село они приехали, когда во многих домах уже погасли огни — крестьяне спать ложились рано, керосин купить было трудно, поэтому жгли его экономно. Однако в доме, куда им надо было явиться, ставни почему-то были не закрыты, и ярко светился огонь. Поставнев не доехал до знакомой избушки, привернул лошадь к чужой ограде и сказал Кире:

— Сходи-ка, Кирюха, загляни к Петрухе в окошко, не беляки ли, случаем, у него.

Киря соскочил с телеги и направился к дому подпольщика. Вернулся быстро, зашептал:

— В самом деле беляки. Самогонку пьют за столом.

— Что же теперь делать? — в задумчивости проговорил Поставнев.

— А вы, дядя Прокопий, езжайте назад, я тут останусь, — заметил Киря. — Может, удастся патроны взять, да и поразведаю, сколь в деревне беляков.

Поставнев поколебался, а затем решил:

— Ладно, оставайся.

— Только карабин мой возьмите, а мне наган дайте, — попросил Киря.

— На, и гранату получи, может, пригодится. Не дай бог, на беляков невзначай попадёшь.

Киря сунул в карман наган, за пазуху затолкал гранату и пошёл вдоль улицы, а Поставнев вернулся в отряд на заимку. Ночью Киря всё-таки забрал револьверные патроны у подпольщика, разузнал, сколько беляков находится в селе, а утром вышел из Поперечного. Недалеко от села на лугу паслись лошади, он поймал приглянувшуюся ему, взобрался верхом и поехал на заимку. Позади было уже несколько вёрст, так в голову пришла мысль: «Надо отпустить коня, а то не вернётся назад, заблудится. Теперь уж пешком дойду». Спрыгнув на землю, Киря махнул рукой и, прикрикнув на лошадь: «Но, пошла!», медленно побрёл по степи.

Лёгкий ветер волнами переливает высокие травы, сплошным ковром расстилает их до самого горизонта и там топит не то в призрачном море, не то в большом озере, созданном сизой дымкой марева. И Кире кажется, что он сейчас находится не у себя в Кулундинской степи, а в какой-то сказочной стране и идёт он не к знакомой заимке, где скрывается партизанский отряд, а к синь морю-океану. Влезет он в его чудодейственную воду, искупается и приобретёт такую силу, что никто с ним не сможет справиться. И вырастут у него орлиные крылья, и облетит он всю землю, посмотрит, что на ней делается. Это не то, что пробираться без билета в вагонах, как это было с ним год тому назад, когда убежал с дружком Андрюшкой из дому, чтобы попасть на фронт, где бились русские с немцами.

Забывшись, Киря не заметил, как недалеко от него по просёлочной дороге протарахтела телега, и человек, сидящий в ней, часто оглядывался назад, словно изучая, зачем парнишка бредёт по поляне. Это был известный Кире по-переченский кулак. Он узнал паренька и заторопился в село. Разыскав начальника карательного отряда, доложил:

— Кирьку Баева сейчас видел в степи. Это, ваш благородь, партизанский разведчик. Он-то уж верно знает, где отряд Громова скрывается. Надо бы его того… захватить.