Повесть о партизане Громове

Омбыш-Кузнецов Сергей Осипович

Молчал только Громов, о чём-то задумавшись.

— А ты что молчишь, Игнат Владимирович? — поинтересовался Голиков. — Или предложение не по душе?

— По душе-то по душе, — ответил Громов, — только я и о другом думал. Пора не только единую власть создавать, но оба фронта в один объединить. Белые пока малыми отрядами пытаются нас разбить. Но рано или поздно поймут, что это пустая затея, большие силы против нас двинут! Поврозь нам с ними будет не справиться.

— Я тоже хотел только что об этим говорить, — заметил Коржаев. — Получено постановление Политического и Организационного бюро ЦК РКП (б) от 19 июля

сего года. Тут вот есть такой интересный пункт: "Постановить и довести до сведения партизанских отрядов Сибири, что сибирские партизанские отряды должны немедленно установить между собой постоянную связь и координировать свои действия и переход к централизации командования".

— Облаком и в этом не малую роль может сыграть, — проговорил Голиков.

Штаб вынес решение: "Создать Областной Исполнительный Комитет Советов на повстанческой территории, для чего создать оргкомиссию для созыва съезда Советов и предложить мамонтовской группе и другим ввести своих представителен в Оргкомитет". Съезд Советов должен был собраться в селе Леньки.

На собрании партизан и жителей села Ярки это решение было одобрено, в оргкомиссию избраны Голиков, Маздрин, Воронов и Клевцов. Были разосланы письма районным штабам, партизанским отрядам, штабу Ефима Мамонтова. Это известие многие встретили с воодушевлением. Аркадий Данилов, получив письмо, сказал: "Хорошо, правильно!" и выслал в оргкомиссию от усть-мосихинских партизан двух представителей — Рожко и Тищенко. Молчал только штаб Мамонтова.

И члены оргкомиссии, и члены громовского штаба не понимали, почему не отвечает Мамонтов, почему не шлёт своих представителей. Им ещё не было известно о тех переменах, которые там произошли. В бою погибли большевики Гребнев и Прилепа, тяжело ранили комиссара Анисима Копаня — и политическое руководство оказалось ослабленным. К мамонтовскому штабу примазались новые люди, вроде Павла Усырева. Усырев — эсер, был членом Сибирской областной думы, членом Учредительного собрания, умел поораторствовать. Во время чехословацкого переворота он помогал арестовывать славгородских красногвардейцев, отступивших в село Волчиху, но вскоре "перековался" и во время массового повстанческого движения пришёл в отряд Ефима Мефодьевича Мамонтова и заявил:

— Хочу служить народу. Быть в стороне в такой ответственный момент, когда к власти пришла подлинная демократия, я нахожу преступлением перед революцией.

Его приняли. Вскоре, когда из штаба выбыли большевики, а Мамонтов больше находился в действующем отряде, Усырев оказался "самым большим политиком" и повёл свою, эсеровскую, линию, оказывая влияние на других.

Когда было получено письмо от оргкомиссии по созыву съезда, Усырев стал уговаривать членов штаба:

— На кой бес нам их Облаком. У нас свой отряд, свою я власть создавать будем.

Его поддержали Козырь и Полещук.

— Вроде бы и неудобно в одиночку-то властвовать, одно дело делаем, — попытался возразить Чупахин, тоже ставший членом штаба.

— Одно-то одно, — вскипел Усырев, — да будет эта власть не в руках народа, а кучки диктаторов. Подомнёт под себя Облаком наш штаб, а это в ущерб революции. Эх, Чупахин, Чупахин, сразу видать: липовый из тебя политик!

Что Усырев не туда клонит, смутно понимал один только помощник начальника штаба Чеканов, но и тот решил не вмешиваться в это дело, так как был человеком

осторожным — не случайно за ним навсегда закрепилась и кличка "Осторожный".

Другие члены штаба, чтобы не попасть в число "липовых политиков", согласились не посылать своих представителей в оргкомиссию, отмолчаться. Одновременно, по настоянию Усырева, решили провести делегатское собрание и подготовить созыв своего съезда в селе Вознесенском.

Медлить было нельзя, и большевистская группа штаба Громова командировала в Солоновку Голикова.

— Ты им растолкуй да понастойчивей, что нечего зря время терять, пора Областной комитет создавать и отряды наши объединять, — напутствовал его в дорогу Игнат Владимирович. — Напомни Ефиму Мефодьевичу, что давали мы с ним слово друг друга поддерживать.

Мамонтова в штабе не оказалось. Он был в отряде, который вёл бои с мелкими группами белых. Голикова члены штаба встретили холодно, но выслушать его сообщение не отказались.

Пётр Клавдиевич долго и обстоятельно рассказывало действиях партизанских отрядов Северного фронта, о том, что освобождена от колчаковцев большая территория, на которой восстановлены сельские и волостные Советы.

— Настало время теперь создать для руководства освобождённой территорией Областной Совет, объединить все партизанские отряды и их штабы, — заключил он. — Предлагаем вам выделить своих представителей в оргкомиссию.

Мамонтовцы молчали. Наконец, Усырев заявил:

— Предложение для нас неприемлемое. Мы решили свой съезд созывать. Для объединения отрядов также время не настало. Мы и своим отрядом не плохо белых бьём.

Да и не известно ещё, на какой платформе вы хотите объединяться, изучить надо.

— Правильно! — поддержал его Егор Константиной. — Мы сами с усами.

Все доводы Голикова не помогли. Так он и уехал назад ни с чем. Через несколько дней громовский штаб снова послал своего представителя — Василия Коновалова в Солоновку, и опять штаб Мамонтова отклонил предложение. Тогда было решено проводить в с. Леньки съезд самостоятельно.

* * *

Отходили зиминцы в Славгородский уезд двумя путями: одни на Боровское, другие — на Зеркальское.

В селе Боровском партизаны столкнулись с егерями белогвардейского полковника Окунева.

Взвод кавалерии под командой Тибекина неожиданно для белых, ещё не успевших расквартироваться, влетел в Боровское и выбил их из села. Завязалась перестрелка. Но Тибекину было приказано отойти к поскотине, где предполагалось дать бой егерям. Однако егеря зашли в тыл зиминцам, и они под перекрёстным огнём противника отошли к селу Зеркальскому.

Здесь завязался ожесточённый бой. Но силы были слишком неравными; Колчаковцы имели 13 пулемётов и 2 трёхдюймовых орудия. Зиминцы в основном были вооружены пиками и ружьями, имели один трофейный пулемёт да несколько самодельных пушек, о которых говорили: "Поражают только психически". Причём, отходя от Боровского, зиминцы оставили часть пушек во рву у поскотины.

Партизаны держались до ночи, нанося большие потери колчаковцам, а затем по темноте отошли к Касмалинскому бору. Полковник Окунев преследовать не решился. Здесь-то, в селе Урлапово, и состоялось совещание штаба, на котором зиминцы решили объединиться с отрядом Ефима Мефодьевича Мамонтова, слава о котором уже шла по всему Алтаю.