Повесть о Ратиборе, или Зачарованная княжна-2
Шрифт:
— Это мамушка моя, в дорогу меня собирает, в сундуке сапоги ищет… Вот, нашла, — комментировал Ратибор. На изображении была видна почему-то только нижняя половина — мамушкина юбка и ноги Ратибора, которые он обувал в сапоги, притопывал ими, показывая, что не жмут.
— Ракурс! — заорал Жаб, — сапожник!
— М-да, хотелось бы и головы видеть, — мурлыкнул я.
— А не только зады! — уточнил грубый Жаб.
Ратибор приподнял блюдечко, осторожно постукал по донышку.
Теперь стали видны только верхние половины — Ратибор, сосредоточенный, нахмурившийся,
— Очен-но симпатишная твоя мамушка, — сказал деликатно Домовушка. — И видно, что любит — вон как ревмя ревет!
— Ой, любит! — сказал Ратибор. — Она ж мне и кормилица — матинке за государевыми делами все недосуг было… Мамушка моя, Поликарпия Кондратьевна…
Ратибор грустно, с тоскою даже, вздохнул.
Потом решительно крутанул яблочко.
В этот раз мы увидели наконец, «матинку с тятенькой»: владетелей княжества Светелградского, князя Велемира Брониведовича, с княгиней его, Брониславой Еремеевной.
Увидеть-то увидели, а вот рассмотреть не смогли, потому что блюдечко показало нам общий вид стольного зала, причем показ велся откуда-то из-за колонны. Колонной мы налюбовались вдоволь — деревянная, резная и расписная к тому же.
— А поближе нельзя? — жалобно спросил Домовушка.
— И где звук? — спросил Жаб. — Что это за кино такое, немое? Хорошо хоть, что не черно-белое!
Ратибор снова начал стучать по блюдечку, вертеть его, приговаривая:
— Ща я его… Вот я его… А со звуком блюдцев и не бывает, что за новости такие!
— Блюдец! — поправил Ратибора дотошный Рыб. Его аквариум мы переставили на стол, чтобы и Карась мог посмотреть на маму и папу нашей Лады.
По блюдцу поползли полосы, потом мы увидели крыльцо, потом чьи-то ноги, а потом вообще ничего не увидели.
— Нет, — со вздохом сказал Домовушка, — телевизорная машина гожей! И кино показывает, цветное и со звуком, и новости рассказывает, что где в мире делается, и даже загадки загадывает! А это — как ты там сказывал, Коток? Ширь-потреб!
— Да ща! — чуть не плача, пообещал Ратибор, откусил от яблочка, которое прежде крутил на блюдечке, и потянулся за другим, крепким и тоже румяным.
Замена яблока не помогла — донышко блюдца потемнело, но изображения на нем не появилось.
— Да, с магической техникой в вашем Там не все обстоит благополучно, — задумчиво прокомментировал Ворон. — По-видимому, у вас больше полагаются на личное искусство мага, на вдохновение, талант и прочие свойства, не поддающиеся научной алгоритмизации…
Ратибор удивленно уставился на Ворона, полуоткрыв рот.
— А на что ж еще полагаться, как не на вдохновение и талант? Без таланту, да без вдохновения, да без мастерства ничего путного не наколдуешь! А что это за слово такое — ал-го-рит-ми-зация?
Я восхитился. Такое трудное слово — а он его почти что без запинки, только
— Ой, Ратиборушка, да плюнь! — воскликнул Домовушка. — Преминистр наш завсегда такие мудреные слова выискивает, что никому его не понять, разве что Котику нашему.
— Почему? — возмутился Крыс. — Я тоже его понимаю!
— А я — нет! — коротко взлайнул Пес.
— Молод потому что, — промурлыкал я. — В пятом классе этому не учат.
— А я вот десять классов имею, а тоже не понимаю! — квакнул Жаб. — Так что нас трое против вас двоих!
— Мне кажется, вы несколько преувеличиваете… — начал было Паук, но Рыб, высунувшись из аквариума, перебил его. Только Рыб, пожалуй, на такое способен — перебить Паука. Мне кажется, у него что-то не то со слухом. Или с мозгами.
— Алгоритмизация, молодой человек, — мекая и шлепая губами, начал Рыб, — это разработка алгоритма, то есть последовательности решения задачи, и описание этого решения поэтапно, в соответствии с алгоритмом. Как правило…
Но теперь перебили Рыба, и перебил его Ратибор, потому что под шумок Крыс забрался в сундучок и что-то там вынюхивал.
— Э, чего ты там забыл? — закричал Ратибор. — А ну вылазь оттедова!
— Я только на кольчугу хотел посмотреть, — оправдывался Крыс, но вид у него при этом был совсем не виноватый. Нахальный у него был вид, скажу я вам, и усы нагло топорщились.
— Я сам достану, а то ты помнешь еще! — недовольно сказал Ратибор, вытаскивая груду металлических бляшек, скрепленных между собой. Развернул — это было что-то вроде платья из металла. Я подумал — как нелегко, должно быть, приходилось рыцарям — таскать на себе такую тяжесть, а еще и шлем, и сапоги у них тоже были латные, железные, да еще мечом при этом размахивать и от чужих мечей уворачиваться — да, нелегка была жизнь у рыцарей!
— Что тут мять, железяки эти? — возмутился Крыс.
— Не, железяки эти не мнутся, — помотал головой Ратибор, откладывая кольчугу в сторонку и доставая из сундука коробочку. Вроде бы берестяную — но я в этом плохо разбираюсь.
— Невесту мою, Алену Чужаниновну, — нежно сказал Ратибор, поставил коробочку на стол, открыл — мы все дружно склонилось, чтобы посмотреть на невесту Ратибора.
Я-то думал, что в коробочке портрет невесты, или даже фотография — если в сказочном Где-То-Таме есть гамбургеры и пиццы, почему бы там не быть и фотографиям?
Но ни портрета, ни фотографии в коробочке не было, а была маленькая зеленая лягушка, которая мирно дремала в уютном гнездышке из пакли.
— Аленушка, свет мой, солнышко! — просюсюкал Ратибор, — Просыпайся, голубушка моя сизокрылая!
Лягушка открыла глазки, похлопала ими и выпрыгнула на стол.
Мы, ошарашенные, отшатнулись.
— Это ты что, на жабе собираешься того… жениться? — спросил я удивленно. И мы все, как по команде, повернули головы и посмотрели на Жаба. Все, кроме Ратибора — он поглаживал пальцем лягушкину спинку, и только что слюнки не пускал от умиления.