Повесть о Симеоне суздальском князе
Шрифт:
— Боярин! Зачем же я-то туда пойду! Человек я старый, не ратник, не воин… Дело, может, дойдет до мечей… Боярин Димитрий! и ты себя побереги — ради меня — ради моей Ксении — твоей Ксении…
Димитрий в изумлении смотрел на Некомата, бледного и трепещущего. Жалкая трусость видна была во всех движениях старика. Резкий звук трубы раздался вдалеке — другой звук отвечал ему с другой стороны.
"Слышит ли, Некомат? Вот съехались и удальцы мои! Они подают вестовой голос. Идешь ли ты с нами?"
— Ради Христа, боярин
"Если мне судил Бог положить душу за моего князя — умру радостно… Но я точно ошибся, Некомат: ты не годишься на наше дело… Я полагал в тебе более смелости. Жди же меня, или мертвого, или… Прощай!"
Громкие клики раздались перед садом. Блестящие оружия показались вдали.
— О! ради Бога! Пойдем к ним! — вскричал Некомат. — Пойдем к ним! Тебя ищут — не приводи их сюда!
Он поспешно пошел из сада, оглядываясь во все стороны с ужасом и трепетом. На дворе Некоматовом было множество всадников. Ворота были настежь растворены, и перед ними еще более видно было пеших и конных воинов и народа с дрекольем. Только что показался Димитрий с Некоматом, как брат Некомата Федор со смехом закричал им навстречу:
"Вот они оба! Поздравляю тебя, боярин: ты умел вытащить и моего тяжелого братища! Что, Некомат, не отсиделся?"
— Федор! я всегда был душою за Симеона!
"Кто ж узнает вас, хитрецов! Боярин! пора, пора — мои все здесь! Только Замятня, бог весть, где девался!"
— Что вам до него — он свое дело знает!
"Коли так, то мешкать нечего — с Богом! Белевут только что проехал здесь. Он звал нас к Спасу и сам велел бить набат. Московские воины и послы уже в городе и едут прямо туда. С ними и ханский посол".
— С Богом! — Димитрий вскочил на коня. — Прошай, Некомат, — молись за нас усерднее!
"Как: молись? Разве он не с нами?"
— У него голова болит и кружится. Оставьте его.
"Нет, нет! — вскричали множество голосов, — он хитрит! Не пускать его!"
Только тогда заметил Димитрий, что многие из воинов и народа были пьяны. Он хотел защитить Некомата. Толпа зашумела — начался спор. Смело растолкал Димитрий толпу, но послушание было потеряно. Тут прискакал еще воин.
— Ребята! Товарищи! — вскричал он, — мы ошиблись: Борис не дремлет! Его дружина собралась подле княжеских теремов. Приверженцы Бориса поднялись! К делу скорее — там наших бьют!
Смятенный крик раздался в толпе:
— За Симеона! За Симеона!
Все бросились в беспорядке на улицу, но Некомата не оставили. Его ухватили за ворот.
"Спасите меня!" — кричал он дрожащим голосом.
Димитрий был уже далеко и скакал по улице в тесноте народа.
— Кричи с нами! Иди с нами! — шумели вокруг Некомата.
"Дайте мне хоть шапку взять!"
— Уйдет —
Тихо и спокойно светило солнце на суеты земные. Ни одного облачка не было на небе. Ветерок веял освежительным холодком. Неизменяема была природа — волновались только люди. Все страсти разыгрались на просторе буйного своеволия.
По условию с Белевутом, Димитрий собрал к Некоматову дому всех своих сообщников. К ним пристало множество недовольных князем Борисом и его боярами. Воины Симеона, жившие скрытно в Нижнем, все явились в условленное время. Безумцы! Они не знали, что коварство готовило только сети для их погубления!
Разнообразное скопище, предводимое Димитрием, шумно бежало к Спасской церкви, где глухим воем отзывался набат.
Димитрий был впереди всех. Но только что хотел он повернуть на площадь, как навстречу ему прибежал воин.
— Боярин! будь осторожен: дело наше худо! — вскричал он.
"Что ты говоришь?"
— Послы московские уже там. С ними посол хана, но знаешь ли, кто посол ханский? Царевич Улан!
"Избави Бог! Зачем послал Тохтамыш его, а не иного?" — И Димитрий бросился опрометью — за ним последовали другие. Толпа, где находился Некомат, отстала от них. Вот с боковой улицы бежит другая толпа и кричит громко:
"За Бориса! За князя Бориса!"
— За князя Симеона! — отвечали яростно приверженцы Димитрия.
"Прочь Симеона!"
— Прочь Бориса!
Тут в бешенстве бросились обе толпы друг на друга. Но приверженцы Бориса были сильнее. В несколько минут рассеялись заступники Симеона. Молодой боярин Бориса ринулся в самую середину скопища с мечом в руках, Некомат успел вырваться и броситься к нему.
"Ты зачем здесь, гость Некомат?" — вскричал боярин.
— Я за Бориса, кормилец, я за Бориса! — едва мог, проговорить Некомат, задыхаясь.
"Добрый человек, но как же попался ты к ним?"
— Неволею, боярин! Меня прибили, уволокли!
"Я твой защитник — пойдем с нами!"
И Некомат, махая чужою шапкою, пошел с боярином и его дружиной при громких кликах: За Бориса! За Бориса!
Так стремились со всех сторон буйные толпы народа. В смятении почти никто не знал, что делает и куда бежит. Это предвидели, этого ждали Белевут и сообщники Москвы.
Близ церкви Спаса, в тесноте народной, видны были блестящие ряды многочисленной Московской дружины. Юный князь Димитрий Александрович Всеволож предводил ими. Несколько татарских воинов и посол ханский, царевич Улан, на вороном арабском коне, горделиво стояли там, опершись на копья. Рядом с царевичем был другой знаменитый татарин, мрачный, угрюмый и седой как лунь.