Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей
Шрифт:
И вот за плотиной к небу взметнулось яркое пламя. Стало светло. Сначала понемногу, по комочку, потащили ребята глину из ямы, расковыренной Калью и другими парнями покрепче. Потом в ход пошли ломы, лопаты и носилки. Глину ссыпали перед плотиной. Глину насыпали там, где вода угрожала перелиться через гребень или пробраться в обход. Глину утаптывали ногами, колотили трамбовками. Дела хватало всем.
Подошло время давать звонок на занятия. Но в этот день он так и не прозвенел, уроки пришлось отменить. Андрес и Рауль и вообще все школьники, живущие
Когда Волли заглянул в свой класс, он увидел там только Харри Роосте.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Волли.
— Как — что? Пришел в школу.
— А где все ребята?
— Ушли на плотину.
— Так чего ты ждешь?
— Видишь, уроков сегодня нет. А мама велела мне сразу после уроков бежать к тете Вийу. Вот я и не знаю, как быть.
— Вот чудак! — рассердился Волли. — И зачем только я тебя из воды вытаскивал? Мама велела бежать после уроков, а раз уроков нет, зачем же тебе бежать? Пошли на плотину!
И вместе с другими Волли и Харри принялись таскать на носилках глину.
В этот день работа была не такой радостной, как обычно. Редко слышались шутки и смех, потому что опасность нависла над плотиной: продолжала прибывать вода. Ясное солнце поднималось все выше, но и оно никого не радовало — это солнце пригревало каждую льдинку и снежинку, каждая сосулька на карнизе таяла, каплю за каплей прибавляя воды в их речку.
Словно исцарапанный солнцем, лед на реке побурел, обтаял, отошел от берегов.
Часа в два большущая льдина откололась и медленно двинулась прямо на водослив. Волли бросил носилки и крикнул Харри:
— В атаку! За мной!
Он схватил багор, протиснулся между Калью и Андресом и начал помогать им отпихивать льдину. Льдина крошилась, качалась, разламывалась на куски. И каждый такой кусок пионеры в несколько багров отталкивали от свай и от стен, направляли поближе к середине темных струй, стремившихся вниз, в водослив.
Когда с первым напором льда справились и Волли прислонился к перилам мостика, чтобы отдышаться, он вдруг заметил школьника, уходящего за реку с сумкой в руках. Волли видел только его спину. Но ошибиться он не мог: он сразу узнал и это старенькое пальтишко, и смешную, немного враскачку, походку. Это уходил Харри.
— Ну погоди у меня, утопленник! — тихо прошептал Волли. Ему даже стыдно было окликнуть Харри — все-таки парень числился его другом и помощником. — Бросить стройку в такой тяжелый час… Ну погоди же! Завтра я тебе покажу!
Но льдины словно пошли на приступ, и за жарким трудом Волли быстро забыл о вероломстве своего друга.
А
Харри шагал и думал. Получше стало жить. Волли хороший. Покомандовать любит, на смех часто поднимает, но друг верный. Жалко, что сегодня пришлось бросить в беде и его и всех остальных. Но с матерью шутки плохи, еще, того и гляди, прибьет.
Правда, с тех пор как директор поговорил с матерью, та его поменьше притесняет. Но все-таки…
Хорошо и то, что Харри к старухе Вийу бросил ходить. Верно Эви говорила: не к лицу школьнику псалмы читать.
И зачем он опять понадобился этой Вийу? Утром мать сказала: «Зайди к ней сегодня, поможешь». Ладно, он зайдет. А псалмы читать все равно не будет…
Но Вийу не затем звала его.
— Вот, паренек, возьми ломик да пойдем к речке, там у меня старые доски сложены, помоги перетаскать. Полы буду чинить. Пойдем с богом… А я тебе подарочек сделаю. Хороший!
Это дело другое, это можно. Ишь куда их занесло, эти старые доски, — под кручу, да еще и в кусты. И снег рядом теневое место, темное.
— Тетя Вийу, они примерзши. Подождем недельку, легче будет. Тут еще снег.
— Скоро нужно, скоро, Харри. Ты ломиком, ломиком… А то смотри, как вода прибыла! Не ровен час, унесет мои доски…
Они вдвоем таскали эти доски в гору, складывали в сарай. Холодные доски, скользкие. То корочкой, то увесистыми буграми на них оставался лед, как ни околачивала его Вийу.
Доски оледенелые, некрасивые… Но не мог же Харри забыть эти заостренные концы! Он сам тюкал по ним топором!
И как легко было носить, эти доски с друзьями! Пегом носили! Что же теперь они стали такими тяжкими? Лед к ним пристыл?!
Тогда доски у них уплыли. Сюда, в эти кусты. Уплыли, выскочили на берег, легли в штабелек. Около дома Вийу Ныгес. Спрятались.
Вот она что натворила, эта старая Вийу…
Когда уплыли доски, Харри с друзьями брал другие, опять носил к плотине. Торопились, бегали. А здесь, у Вийу Ныгес, лежал клад.
Клад лежал. А пионеры бегали, искали свои доски.
И сейчас все они — там, вместе. А Харри здесь… Изменник он. Предатель.
Когда они поднялись в гору и старуха опустила доску на землю, чтобы передохнуть, Харри сказал ей:
— Тетя Вийу, я больше не хочу таскать эти доски. Это наши доски.
— Как это ваши? — быстро обернулась Вийу Ныгес.
— Ну, наши, школьные.
— Какие же это ваши? Казенные. Да они еще и уплыли. Что по реке плывет, лови кто хочет. В реке и рыба общая и вода… Ты посмотри, какой ножичек я для тебя припасла! Думаешь, зря обещала? Вон, смотри, тут он!
И Вийу Ныгес, высоко задрав передник, откуда-то из кармана добыла новенький замечательный перочинный ножик, даже с отверткой, шилом и штопором. Искоса наблюдая за Харри, она дала ему полюбоваться этим сокровищем, а потом отобрала и снова запрятала в карман.