Повесть о таежном следопыте
Шрифт:
Наскоро умывшись снегом, натянул на плечи ремни охотничьей котомки и стал на лыжи. Спускаясь на лед реки, он прикидывал, сколько ему еще осталось пройти, и вдруг увидел следы тигра. Они были примерно трехдневной давности, значит и здесь проходил этот зверь.
Часа через два Капланов неожиданно обнаружил, что с ним нет топора. Очевидно, оставил его на месте ночевки. Но как в тайге без топора?
Надо возвращаться.
Он всегда был в тайге подтянутым и внимательным, а сейчас допустил досадную оплошность, которая стоила, пожалуй, не менее
Пройдя несколько километров по льду реки, Капланов внезапно остановился. На лыжне, проделанной им с утра, виднелись огромные кошачьи следы. Свежие. Он быстро нагнулся, пощупал их: да, они были совсем мягкие, не успели даже подмерзнуть. Следы выходили из лесной чащи, тянулись по льду реки, поверх его лыжни метров на сто, и снова сворачивали в тайгу.
Зверь, несомненно, находился где-то очень близко. Может быть, оставаясь невидимым, он сейчас из этой темной чащи рассматривал человека.
Капланов быстро огляделся. Тайга настороженно молчала.
Ощущая, как холодок тревоги охватывает сердце, он решил продолжать путь к тому месту, где ночевал у костра. Без топора уходить отсюда было нельзя. А как хотелось быстрее покинуть опасные места!
Почему он не взял с собой ружья? Ведь человек без него здесь беспомощен. Правда, это никогда раньше не приходило ему в голову. В тайге зимой никто не мог угрожать опытному следопыту. Медведи спали в своих берлогах, а «шатуны» бродили довольно редко. Главный защитник человека в тайге — огонь. Но, чтобы поддерживать огонь, нужен топор. А сейчас нет ни ружья, ни топора. И если тигр вздумает напасть…
Нет, прочь эти мысли! Первым тигр не нападет на человека.
Хотя, впрочем, был здесь случай. В поселке Терней Капланов знал охотника, который получил обидную кличку — Тигриный Объедок. Тигр преследовал собаку и неожиданно налетел на охотника, показавшегося из-за дерева. Он напал на него, раздробив руку у локтя. Пострадавшего выручили товарищи, но руку пришлось отнять.
Людоедами могут стать старые или покалеченные тигры, например, попавшие когда-то под самострел. Таких зверей надо опасаться: они не в состоянии взять добычу в лесу, поэтому нападают на домашних животных и, если подвернется случай, даже на человека.
А может быть, и этот тигр старый? След у него довольно крупный…
Вот, наконец, и ночной бивак. Топор лежит у кучи валежника.
Погода менялась. С запада ползли свинцовые тучи. Небо стало грязно-серым. Надо было ожидать нового снегопада.
Капланов заторопился. Теперь, с топором за поясом, он чувствовал себя более уверенно.
Снег под лыжами ритмично поскрипывал. Не глядя больше по сторонам, Капланов быстро уходил по ледяной долине.
Глава вторая
ПОГОНЯ
Осенью
В сентябре сопки покрылись желтыми, красными, оранжевыми пятнами. Только хвойные чащи по-прежнему оставались темно-зелеными. В начале октября внезапно ударили заморозки. Листья на деревьях стали словно стеклянные: при дуновении ветерка они звенели, а ломаясь, рассыпались на мелкие осколки.
Здесь, на западном склоне Сихотэ-Алиня, преобладал мелкий ельник и пихтач, встречались мертвые и суховершинные деревья, облепленные мхом и прядями лишайника. На заболоченных местах изредка виднелась лиственница, под ней — кусты багульника. Кое-где по склонам росли кедровые леса.
Урожай орешков корейского кедра в этом году выдался хороший, это обычно бывало раз в три-четыре года.
Появилось много белок. Они выбирали орешки из шишек не только на ветвях кедра; чаще белка подгрызала черешок, шишка падала, и зверек «обрабатывал» ее уже на земле. Белки сердито уркали и гонялись друг за другом.
Капланов с любопытством наблюдал, как создавал свои зимние запасы бурундук. Спускаясь с кедра, где он набивал орехами свои защечные мешки, зверек за час двадцать три раза пробежал мимо неподвижно сидевшего человека. Бурундук складывал орехи в норке под корнем дерева, а затем снова торопливо взбирался по стволу кедра за очередной порцией. Однажды он не рассчитал и с довольно большой высоты свалился на землю. Зверек несколько раз перевернулся, полежал без движения, потом вдруг испуганно пискнул и со всех ног бросился в норку.
Капланов расхохотался. Он подошел к складскому помещению бурундука, раскопал его и, выгнав зверька, осмотрел запасы. Здесь было наверно не меньше килограмма отборного кедрового ореха.
От кедра, этого поистине «хлебного дерева», зависела жизнь многих животных в тайге. В кедрачи устремлялись стада кабанов. Часто теперь встречались здесь и медведи.
Вовсю хозяйничали кедровки: они сбивали шишки и, орудуя тяжелыми крупными клювами, дочиста выбивали из них семена.
Лесные мыши и полевки день и ночь шелушили под деревьями упавшие шишки.
В годы урожая кедра тайга словно оживала. Осенью в ней становилось даже шумно: казалось, все ее население трудилось над орехами.
Наступила зима. После первой пороши не стало следов медведя и бурундука. Капланов записал в дневник, что звери залегли в спячку.
В конце декабря установились сильные морозы. Прорубь, которую он сделал на реке (избушка стояла почти на берегу), за ночь глубоко промерзала.
На снегу, даже недалеко от избушки, часто попадались следы зверей: изюбра, лося, кабана, кабарги, росомахи, рыси, лисицы, зайца и многих других. На льду реки пробила тропу выдра.