Повесть о юных чекистах
Шрифт:
— Мне нужно к начальнику! По очень важному делу, — добавил он.
Чекист удивленно посмотрел на мальчика, пожал плечами и прошел в вокзал. Костя за ним.
Начальник, показавшийся Косте знакомым, долго всматривался в Костино лицо, потом улыбнулся.
— А я вроде тебя знаю. Ты работаешь у Бардина?
Костя кивнул головой.
— Я к вам приезжал зимой, искал фотографии…
— Белогвардейских контрразведчиков, — подсказал Костя. — Я их нашел в архиве.
— Правильно, — подтвердил чекист. — Спасибо тебе! Мы по этим фотографиям большое дело размотали. Ты
— По делу! — не вдаваясь в подробности, ответил Костя. Да и чекист не стал расспрашивать.
— Надолго?
— Нет!
— Помощь какая нужна?
— Отправить меня как можно скорее домой, — попросил Костя.
— Переодеваться будешь?
— Нет! — Костя хотел появиться дома в таком виде. Авось его жалкий вид если не пронесет грозу, то во всяком случае смягчит наказание. А он чувствовал себя виновным и за то, что отпустил ночью Васю, и за свое «самоуправство».
— Есть хочешь?
— Конечно! — обрадованно воскликнул Костя.
В кабинет принесли еду. Костя едва успел поесть, как подошел поезд. Чекисты устроили его в купе проводников мягкого вагона.
Прощаясь, Костя попросил позвонить в больницу, сообщить, что через несколько дней он по почте вышлет захваченные «по ошибке» вещи.
К вечеру Костя был дома.
Часть третья
СЛЕДЫ ТЕРЯЛИСЬ В ЛЕСАХ
На следующий день после возвращения Бардин пошел с Костей на военное кладбище. Сняв фуражки, они молча постояли у аккуратного, обложенного дерном холмика с деревянной пирамидкой, увенчанной красной звездой. На пирамиде металлическая дощечка с выгравированной надписью:
РУБАКОВ ВАСИЛИЙ КУЗЬМИЧ
1908–1922
Боец эскадрона особого назначения ГПУ.
Геройски погиб в схватке с бандой.
О многом передумали они, стоя у Васиной могилы. Бардин — о своем безрадостном детстве, о юнгах ЧК, какими были погибший Вася и чудом спасшийся Костя. «Эх, — думал он, — не детское это дело громить бандитов», — и винил себя за отправку ребят в ту роковую поездку, да еще без оперативного работника, а с глубоко штатским человеком Савиным. «Не уберегли ребят! Ни я, ни Савин!» — повторял он про себя.
А Костя все не мог решить, правильно ли он поступил, не оставшись с Васей. Он задавал этот вопрос и Бардину, и Гулливеру, и другим чекистам. От всех он слышал один ответ: «Правильно!».
— Ты же произвел отвлекающий маневр, — объяснял ему председатель ГПУ. — А то, что Савин не смог прийти вовремя на помощь, вина не твоя.
Все же сомнения не покидали Костю, и он мысленно рисовал себе картину, как бы они вдвоем с Васей отбивались от бандитов до прихода помощи, забывая о том, что Вася был ранен, а вытащить его из-под пуль он бы не смог.
В Москву Бардин с Костей не поехали. Вступительные экзамены в академию давно закончились, истек и срок поступления на рабфак. В отделе после ликвидации банды «Шмелей» и братьев Никитченко стало относительно спокойно.
Бардин считал, что Костя «после купания» должен
Через месяц Бардин намечал продолжение Костиных занятий, с тем чтоб за зиму подготовился на последний курс рабфака. Не оставлял своей мысли о поступлении в академию и Кирилл Митрофанович.
— Пропустим, палка-махалка, годик. Ничего нам не станет. Мы еще молодые, особенно ты, — говорил он Косте. — Ну, станешь профессором на год позже. Даже как-то солиднее будет!
После одного такого разговора Бардина вызвали к начальнику ГПУ, а возвратясь от него, Кирилл Митрофанович сказал Косте, что они завтра уезжают.
Куда и зачем, Костя не стал спрашивать. Работа в ГПУ научила его не задавать вопросы старшему, за исключением тех случаев, когда что-то непонятно в приказе.
«Болтовня и праздные вопросы не украшают мужчину, особенно чекиста, — неоднократно учил Костю Бардин. — Будет в том нужда, тебе скажут!»
На следующее утро они встретились на вокзале. Только сейчас Кирилл Митрофанович сообщил Косте:
— Из Москвы пришел приказ: мне временно прибыть в распоряжение Тамбовского ГПУ, для выполнения одного задания, — он улыбнулся, — а ты будешь моим первым помощником!
В Тамбов они приехали вечером. Их встретил товарищ в штатском костюме, привез на какую-то тихую улочку в стороне от центра города. Здесь у пожилой женщины поселили Костю.
Когда они с Бардиным остались одни, Кирилл Митрофанович сказал:
— Несколько дней тебе придется посидеть дома. Кормить тебя будет хозяйка. Кто ты — она не знает. Если спросит, скажи, приехал сюда поступать в техникум. Что будем делать? Скажу одно: работенка будет интересная. Ну бывай!
Несколько раз по вечерам Кирилл Митрофанович приходил на квартиру Кости. Они вместе с хозяйкой пили чай. Бардин, пощипывая подрастающие усики, рассказывал разные смешные истории и расспрашивал Костю, как он готовится к экзаменам.
В одно из таких посещений Бардин попросил Костю «проводить его до угла». На улице очень скупо рассказал о предстоящей операции и чем они с Костей будут заниматься. Разговаривая, Бардин достал кисет, свернул цигарку и закурил, что противоречило его твердому убеждению о вреде табака. На Костино замечание: как же это так? — он пожал плечами.
— Мало ли чего приходится делать во вред здоровью? Кроме того, мастеровой человек привычнее смотрится с цигаркой. Да и какое это курево — легкий табачок? То ли дело махра или самосад.
Он сообщил, что в ближайшие дни съедутся все товарищи, назначенные на операцию, и группа начнет действовать. Потом критически оглядел Костин полувоенный костюм и спросил:
— Деньги есть?
— Есть, Кирилл Митрофанович! У меня вся зарплата цела.
— Зарплата, зарплата! Много твоей зарплаты, — пробурчал Бардин. — Возьми, — и протянул Косте деньги. — Сходи завтра на барахолку, купи ботинки, брюки, пиджачок, лучше толстовку и обязательно пеструю кепку. Смотри, чтоб вещи были крепкие, но не новые.