Повесть о Жене Рудневой
Шрифт:
Серо-карие глаза сияли счастьем. Женя посмотрела на подругу и почувствовала зависть. Раньше она почти никогда никому не завидовала. Невысокая ростом, но крепко сбитая, Катя имела все основания пройти отборочную комиссию — училась она отлично, хорошо ходила на лыжах, к тому же еще до войны закончила пулеметную школу Осоавиахима.
— А меня, как думаешь, возьмут? — неуверенно спросила Женя.
Катя посмотрела на нее озадаченно. Ей как-то и в голову не приходило, что нежная, милая Женечка Руднева тоже захочет и сможет идти на фронт.
— Не знаю, должны бы взять, — сказала
И Женя решила: она идет в ЦК ВЛКСМ, а там будь что будет.
Приемная ЦК комсомола заполнена до предела. Много девушек стояло на улице.
— Вот это сюрприз, — изумленно сказала Женя.
— А ты думала, мы будем первыми? — усмехнулась Дуся Пасько, сокурсница, с которой они вместе решили попытать счастья.
В приемной установилась очередь за пропусками в отдел кадров ЦК. Через несколько минут подругам стало известно, о чем и как спрашивают девушек-добровольцев. Сведения были неутешительные: комсомолок подробно расспрашивали о составе семьи, о состоянии здоровья, предпочтение отдавали имеющим военную специальность. Девушки в очереди волновались — у многих никакой военной специальности не было, и они боялись, что их отправят домой. Женя и Дуся тоже поволновались, но все же успокоились, — они умеют стрелять из пулемета, и это можно все-таки считать военной специальностью.
В приемной стало душно, и Женя с Дусей вышли на несколько минут на улицу, глотнуть свежего воздуха.
— Что ты, Женя? — на глазах у подруги Дуся заметила слезы.
— Как я маме скажу? Я же вижу: как только начинаю с ней разговаривать о фронте, она вся белеет, вот-вот, кажется, умрет от страха. Она все не верит, что я могу уйти на фронт. Тебе легче, твои в Пржевальске, напишешь и все.
Дуся понимающе сжала Женину руку.
— Что же делать, Женечка! Понятно — ты ведь единственная дочь. У моих — детей куча.
— Ничего, — вздохнула Женя, — мама и папа поймут. Иначе нельзя.
Через два часа стояния в очереди, после самых тревожных известий о том, что многих «заворачивают», что расспрашивают долго и строго, пришла обнадеживающая весть. По ходатайству ЦК ВЛКСМ и по инициативе Героя Советского Союза Марины Расковой командование Вооруженными Силами страны приняло решение создать женскую авиационную часть и зачислить в нее главным образом девушек-добровольцев. Формирование новой части поручалось Расковой.
Для студенток университета с их знанием физики и математики появлялась реальная возможность попасть в часть легендарной летчицы и штурмана. Женя и Дуся повеселели, но ненадолго — в приемную входили все новые конкурентки, студентки технических вузов, даже авиационных, летчицы из аэроклубов и Гражданского воздушного флота, которым Раскова могла отдать предпочтение. Каждый раз, когда новая девушка называла место своей работы или учебы, Женя и Дуся тихо обсуждали ее шансы, а значит, и свои — уменьшающиеся или растущие.
Пришли даже школьницы старших классов и встали в сторонке, грустно шепчась, понимая, что им, вернее всего, откажут. Жене стало даже, жалко девушек — уж очень у них был обреченный вид.
Наконец подошла их очередь.
— Женя, иди, — сказала Дуся, подталкивая
Но Женя вдруг заробела. Ей стало так же страшно, как в то памятное посещение директора Салтыковской школы, когда она поступала в третий класс. Шепотом выговорила:
— Дусенька, милая, ну, пожалуйста… а я за тобой. Видишь, даже голоса нет, очень боюсь.
Вскоре высокая, обитая черной клеенкой дверь приоткрылась и Женя увидела счастливое лицо Дуси. После этого Женя вступила в кабинет без страха.
Комиссия ЦК ВЛКСМ — строгие молодые люди в военных гимнастерках и ремнях, но без знаков различия. Женю отговаривали, узнав, что она единственная дочь у родителей. Глядя исподлобья, Женя упрямо твердила:
— Папа и мама поймут, я должна…
После недолгого молчания один из членов комиссии предложил рекомендовать ее в часть майора Расковой.
В коридоре Женя и Дуся обнялись — успех!
Однако на следующий день все, казалось, пережитые тревоги возникли вновь. На сборном пункте авиачасти Расковой в здании Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского кандидаткам с направлением ЦК ВЛКСМ сообщили, что им предстоит пройти медицинскую и мандатную комиссии. И снова девушки стали ахать, шептаться, пугаясь своих реальных и мнимых недостатков.
Мандатная комиссия оказалась строже медицинской.
— Вы представляете, на что идете? — жестко, как будто раздражаясь все более, спрашивал каждую появлявшуюся перед ним девушку очень худой, высокий майор. — Думаете, фронт похож на комсомольский воскресник? На войне каждый день убивают. Вам это известно? На войне нет постелей, нет ванны и душа, очень часто нет еды, но есть смерть, которая таится под кустом и под листом. Вы собираетесь совершить геройский подвиг, а пуля или осколок настигает вас прежде, чем вы успеваете выстрелить сами хотя бы раз. Вы знаете это? Вы умираете, и вас хоронят в безымянной могиле. Вы думали об этом?
Нежное лицо, серо-голубые Женины глаза суровому майору настолько «пришлись не по душе», что он в сердцах отвернулся и стал смотреть в окно, за которым мотались под ветром из стороны в сторону верхушки деревьев Петровского парка. Он даже счел излишним задать ей свой трафаретный вопрос. Настроение майора Женя почувствовала сразу и покраснела.
— Расскажите о себе, — услышала она спокойный женский голос. — Не волнуйтесь.
Женя мельком взглянула на женщину и узнала Марину Раскову, ту самую, о которой она когда-то так беспокоилась, чьим подвигом восхищалась. Гладко причесанные волосы, правильное лицо, красивые глаза и брови, доброжелательная улыбка.
— Учусь на 4-м курсе мехмата МГУ, изучаю астрономию, узкая специальность — переменные звезды. Все экзамены на последней сессии сдала на «отлично», стреляю из пулемета… немного, — заторопилась Женя.
— Вы представляете, что значит служить в авиации? Это прежде всего труд, каждодневный труд, а риск и опасность не меньшие, чем на земле, — перебила ее скороговорку Раскова.
— Да, да, Марина Михайловна, — согласно кивнула Женя.
Председатель комиссии Раскова, в отличие от сердитого майора, смотрела на Женю с симпатией.