Повесть забытого мира
Шрифт:
Выбраться из столовой не составляло труда: сквозь окно, мимо пары тюков сена я сразу оказывалась в конюшне, куда мне и надо было.
Четыре года назад отец подарил мне жеребенка. Конечно, меня обучали сведущие в лошадях работники, однако, это дало не тот результат, который бы устраивал отца, зато он вполне удовлетворил меня.
Молодой, белоснежный жеребец стоял в деннике, высунув морду из стойла. Крапчатые ноздри раздувались, глаза пылали интересом, и тонкое ржание проносилось по нашей конюшне. Я подбежала и поцеловала любимый бархатный нос. Два темных и черных как смоль глаза смотрели на меня, будто только и ждали команды. Зашла в стойло, смахнула с коня налетевшую пыль от опила, лежащего
Вообще, мне никогда не везло с кобылами, по мне они слишком капризные и взбалмошные. Поэтому, когда отец закупил у объездчика молодых трехлеток, я сразу засмотрелась на белоснежного жеребёнка, с чрезвычайно выразительными глазами. Мне не стоило труда упросить отца купить его, однако, знала бы я какой «кот в мешке» таится в этих милых черных глазах. Даже после месяцев объездки и послушания, конь оставался при своем мнении, и предположить, что придет ему в голову в следующий миг, было невозможно. Меня утешало лишь то, что мы с ним выстроили определенную иерархию – Гевор слушал повод и мои ноги. На этом хрупком соглашении мы укрепляли нашу дружбу, и после полутора лет взаимодействия конь окончательно повиновался мне.
Так и сейчас, он интуитивно знал, что надо стоять, не выказывая недовольства, и лишь выжидал.
– Леди Юна сказала, что она непременно будет в конюшне – услышала я знакомый голос нашего конюшего. Вот уж чего бы мне не хотелось, так это подставлять его. Ведь когда я скроюсь, попадет именно мальчишке. Гевор жевал грызло, томно вздыхая, и копая копытом опил. Я ждала. Ждала пока конюший пройдет мимо стойла, проверит лошадей… и как только он дотронется до двери денника моего четвероногого друга…я рвану, пущу коня вперед, и стремглав кинусь к главным воротам. И конюшего не подведу, и сама убегу.
Одно из моих любимых мест в Лальфарене – небольшая гора, с которой открывается невероятный вид на наши владения. Я позволила Гевору перейти на шаг, как только мы миновали стены усадьбы. На подъёме ветер всегда впивался холодными языками в мои волосы, и шумел так сильно, что заглушал мысли. Конь неторопливо шёл, оставляя позади Лальфарен, и все, что я так любила. Мы поднимались не спеша, Гевор сам определял скорость хода. Я лишь размеренно покачивалась в седле, любуясь окружающей картиной. Наши владения простирались так далеко, что я будто видела начало и конец мира, словно само солнце благословило эти земли. Золотая, солнечная тень обволакивала все наши пашни, леса, и стены замка, который возвышался властвующей тенью над угодьями.
Мы поднимались вверх по витиеватой тропинке, которую добросовестно проходили с Гевором почти каждый день. И, наконец, дошли до нашего «лагеря». Ничего особенного: разве что опрятная опушка, с редким березовым леском. Но самое важное – только здесь я могла быть уверена, что меня не найдут ни родители, ни толпа вечно охающих гувернанток.
Я спешиваюсь с Гевора , расслабляю подпругу и пускаю коня пастись недалеко от себя. Под голову кладу удобное седло, внимательным взглядом всматриваюсь в горизонт. Мысли и мечты застилают мой взор, путаются, сбивчиво комкая прошлое и будущее…
Эта идиллия оборвалась самым внезапным образом: перед тем, как устроиться поудобнее, я налила в кружку травяного отвара и теперь он мокрым пятном
Я шла как на каторгу, замедляя каждый последующий шаг и ожидая душеспасительной проповеди от отца. Но он оказался сдержан и на редкость спокоен.
–Я как раз тебя ищу – промолвил папа и направился к главному входу. Я последовала за ним. – Как тебе не стыдно, Веля, опять удрать от леди Юны, опрокинуть бедного мальчишку, подговорить Аннет… это детские выходки, недостойные твоего положения, когда же ты повзрослеешь?
Отец вроде и сердился, а вроде и нет, я не понимала его интонации, но на всякий случай сделала виноватое лицо. Он глянул на меня и лишь вздохнул, явно раскусив мою гримасу.
–Ну, да ладно, я здесь не за этим. Я хотел обсудить с тобой вот что: сегодня к нам прибыл посланец Короля. Он будет выбирать рекрутов в “Крылатый легион”. И я хотел попросить тебя вести себя – более подобающе дочери Князя.
– Конечно, за это ты можешь даже не переживать, я выложусь на все сто, отец. Ты не представляешь, как я ждала такого шанса проявить себя и свои способности. – Мне казалось, что я вся сияла. Отец же наоборот с каждым моим словом все больше мрачнел.
–Велана, ты меня не совсем поняла… – отец подбирал слова медленно и очень четко выговаривал каждое слово. – Я знаю, что ты лучшая. Именно поэтому я и запрещаю тебе участвовать. Ты моя дочь, и я не позволю тебе потратить всю свою жизнь на бесконечные игры со смертью.
Сначала мне показалось, что это такая шутка, которую я просто не поняла, но серьезные глаза отца говорили об обратном.
–А как же мои желания? Моя жизнь? Я не собираюсь провести ее, лежа на кушетке, ежегодно рожая детишек и в перерывах устраивая приемы и балы. Такой судьбы ты хочешь для меня? Это нечестно, нечестно! – Я остановилась и в сердцах ударила кулаком по стене.
–Не смей говорить со мной в таком тоне. Ты, итак, слишком много себе позволяешь. У каждого из нас есть свои обязательства, которые мы выполняем. Мы не выбираем свою судьбу, и пора бы тебе уже повзрослеть и понять это. Я предупреждал тебя, мама предупреждала, что твое увлечение военной службой – не больше, чем шалость, которую мы прощали, потому что очень тебя любим. Но ни один отец не отправит дочь в гарнизон, пусть даже такой как Крылатый Легион. Это уже не шутка, Велана. Война – это смерть, пепел, страх и опустошение. Неужели ты думаешь, что я так поступлю с тобой?
–Но ты поступаешь даже хуже! – выпалила я срывающимся из-за слез голосом.
Отец отвернулся и молча кивнул.
–Когда-нибудь, когда у тебя будут дети ты меня поймешь. А сейчас отправляйся в свою комнату. Этот разговор закончен.
Затуманенным от слез взглядом я проводила фигуру отца и от злости зарычала. Правда мне самой стало смешно, и я сквозь слезы рассмеялась. Ага, конечно, в комнату. Естественно, я даже не подумала послушаться. Вместо этого я отправилась на стрельбище.