Повести и рассказы
Шрифт:
Один из приборов, стоявших рядом в комплексе аппаратуры, которую принесли для контроля переливания крови, замигал красным цветом.
– - Увеличилась скорость циркуляции крови в организме, -- заключил эксперт и оторвался от приборов, глядя на Алана.
– - Возможно, он придет в себя, хотя это событие необязательно влечет за собой подобный результат. Это лишь я так думаю, -- добавил он.
Алан пошевелил рукой и медленно повернул голову направо. Глаза его были еще закрыты, но по всему было видно, что он потихоньку возвращается в нормальное состояние. Эйбл сел рядом, а эксперт отодвинул всю
– - Ну как, я жив, вроде, -- послышался его почему-то хриплый голос. Он прокашлялся, и голос стал просто слабым.
– - Как я могу наблюдать, жив и здоров. Всем спасибо. Будем считать эксперимент законченным.
– - Алан преодолевая какую-то непонятную вялость, привстал на локтях и с трудом сел на кушетке.
– - То, что вы живы, инспектор, это факт, а вот по поводу здоровья ручаться не берусь, судя по вашему виду, -- отозвался эксперт, разбирающий установку и отцепляя от Алана датчики.
– - Наблюдался любопытный эффект, инспектор. Вы погрузились в какой-то глубокий сон, как будто мы перелили вам дозу снотворного, а не чистейшую кровь.
Алан расправил плечи и размял руки.
– - Да, доктор, я почувствовал это. Ну, да ничего страшного, дело сделано и, замечу, отлично, лично я доволен.
– - Он уже уверенно встал и, присев пару раз, разминая ноги, повернулся к помощнику.
– - Пошли, Эйбл, нас ждут дела. Спасибо, доктор, и всего доброго.
У дверей на улицу Эйбл, наконец, нарушил молчание, которое он хранил все это время:
– - Господин инспектор, извините, но я так и не пойму, что случилось и на черта было все это делать? А потом, куда мы сейчас идем и что будем предпринимать?
Алан остановился на ступеньках лестницы, ведущей от входа на тротуар:
– - Дорогой Эйбл, сейчас я буду делать свое дело, а вы молча, я имею в виду вопросы, будете мне помогать. Когда я все завершу, обещаю вам объяснить все до мелочей, а пока не трогайте меня, это будет лучше для всех и для дела тоже.
Он пошел вниз, Эйбл последовал за ним. У стоянки такси Алан опять остановился:
– - Значит так, вы, Эйбл, едете в контору и грудью все это время, что я буду отсутствовать, отстаивайте нашу правоту перед шефом. Если будет орать, что время истекло, напомните ему то, о чем он орал сегодня утром: о том, что мы имеем еще два дня. Ну и, разумеется, ключи от сейфа, как зеницу ока, -хранить. Чтобы сам президент, если приедет, этот сейф открыть не смог. Я надеюсь, что за эти два дня, которые у нас есть, успею с ними разобраться, и дело будет у нас в кармане, Эйбл.
– - Алан источал энергию и уверенность, его лицо сияло от какой-то необъяснимой радости.
– - Вы что же, уезжаете куда-то, инспектор?
– - спросил кое-что сообразивший уже, но все еще находящийся в растерянности, Эйбл.
– - Да, дорогой помощник, уезжаю, и даже если я задержусь, ни в коем случае не давайте это дело даже просто в руки никому, даже посмотреть. Я не хочу, чтобы оно сорвалось, когда уже почти у меня в руках.
– - Чего же вы боитесь, инспектор?. По-моему никто
– - продолжал удивляться помощник.
– - Эйбл, вы меня не понимаете. Да, конечно, никто, может быть, и не знает, но я все равно боюсь, потому что думаю, если я упущу этот случай, то мне этого не простит сам Господь Бог. И хватит об этом, давайте, лезьте в машину и -- в офис. Может, я вам позвоню, хотя оттуда будет дороговато. Ну, всего вам хорошего, ждите и помните все, что я сейчас сказал.
Алан сел в машину, и через минуту ее уже не было видно в общем потоке. Эйбл не сразу сориентировался, но за то время, которое он добирался до офиса, многое стало для него ясно. Прежде всего он понял, что Алан уехал выжимать из свидетелей показания и что он знает, где их искать. Единственным темным пятном оставалось то, что Эйбл никак не мог увязать отъезд инспектора и его неожиданную информированность с посещением лаборатории и всем, что там произошло.
Все два дня Эйбл думал над этим, и единственное , до чего додумался, -это внезапное появление информации у Алана посредством вживания этого образца из квартиры. Эйбл подходил вплотную к ответу, начиная с выделений и заканчивая последними событиями уже трижды. Но как только он охватывал все это единым мысленным взором, непреодолимый страх овладевал им. Что-то, чего он был не в состоянии осознать, довлело над всем этим делом, что-то тайное, потустороннее. Как человек здравого рассудка, Эйбл совершенно четко мог объяснить все детали, теперь уже до самого конца. Однако, об эмоциональной стороне этого вопроса он предпочел бы умолчать. Иначе и тому, что случилось, требовались обязательные комментарии, а именно их Эйбл и не смог бы представить. У него язык бы не повернулся заявить, на людях особенно, по поводу расследования, что кто-то из мира иного указывает посредством каких-то явлений направление, в котором следует искать виновных. Но сам он понимал, что это так и есть, и от этого страх еще больше одолевал его.
Эйбл с нетерпением ждал инспектора. Этот человек казался ему кем-то вроде посредника между людьми и тем, чего он боялся. Алан без страха обошелся с "этим", и в его присутствии Эйбл мог выдержать любой удар по своей психике. Вечером второго дня помощнику пришлось столкнуться с тем, о чем предупреждал Алан. Шеф с целой когортой единомышленников попытался заставить Эйбла закрыть дело без инспектора. Он давал помощнику все полномочия и снимал любую ответственность. Его по-прежнему волновало возросшее количество краж и грабежей, влияющих на его репутацию, и то чертово дело, которым некому было заняться.
Пророчество о приезде президента, слава Богу, не сбылось, но и не столь высокие сферы руководства истощили силы помощника до предела. Эйбл решил защищать дело героически и неотступно и даже не пошел домой, а заночевал в кабинете Алана, в самом прямом смысле охраняя сейф с материалами.
За окном серел рассвет. Еще не запели первые птицы, когда двери кабинета открылись, и в него вошел Алан. Эйбл сразу проснулся и вскочил навстречу.
– - Ну, что, инспектор, что-нибудь есть? Сразу предупреждаю, если нет -то нам конец. Съедят живьем, а первым будет шеф.