Повести и рассказы
Шрифт:
Назавтра и приказчик наш с новостями:
– Хозяин спешно выпроваживает, боится, как бы конкуренты впереди не забежали. И тебе, Аниса, велит сряжаться.
Аниса полетела наверх.
– Вот что, милостивый осударь, ты помощника имеш, и я без прислуги одна в рыбну бочку не полезу.
– Оставайся дома. На прислугу лишних капиталов нет.
– На лешой твои капиталы! Ты прикащика жени, вот мне дарова кухарка.
– А то верно! Только с улицы бабу в дом не допущу.
– Черт ли с улицы! У соседа девка – куда с добром!
– Не
– А завтра чуть свет она крыльцо мести будет. Ты сходи.
На заре вверху половицы заскрипели, тот девку смотреть засобирался. Аниса набивной сарафанишко надернула, ситцевым платком завязалась, задним двором в соседи забежала и пашет крыльцо. А благоверный ейной пройдет мимо да поглядит, пройдет да поглядит. Дале ушел. Она опять кругом обежала, переоделась и наверх.
– Видел девку? Какова?
– Что за черт! До чего на тебя похожа! И ростом, и постатью, и всем. Как же люди разбираться будут – где барыня, где кухарка?
– Знамо, что котора в хорошем платье -дак барыня, а в немудром -дак кухарка.
Аниса и на самом деле бедного соседа девчонку взяла, только никому не показала, а скорехонько и с ней и с любовником усвистала на дачу. Оттуда бросила мужу открытку, что приказчик женился.
У старика делов тоже выше головы. В гавани полно пароходов, моряков. Он винишком поторговыват, с шулерами заодно деннонощной картеж заварил. Спать некогда.
Аниски с Санькой давно хорошо. Открыто с прихехе жоночка загуляла. Хоть день, да мой! Всякой вечер в шлюпке под парусом катаются, на угоре при публике в обнимку сидят, в ресторанчике вместе выпивают, закусывают. Аниска завсе в новых туалетах. Санька тоже вытягается. И все на их глядят, все завидуют:
– Ах, кака прелестна парочка. Это счастливы молодожены медовый месяц провожают.
А дни, как гуси, пролетают.
Санька увидал как-то два-три знакомых лица.
Ночью поскучал:
– Нам аккуратно бы надо, Аниса! Прихлопнет нас твой благоверный.
– Ты меня, Саня, не брани. Я как чудный сон гляжу – с тобой гуляю. А туда написано, что прикащик соседской дочерью оженился. Пусть разбират.
Экой приятной скандальчик, что супружница кавалера наружно любит, старичку, конечно, рассказывают – каждой, кому не лень.
Он над дураком хохочет:
– Бросьте, господа! Сплошно недорозумение! С ним не моя жена, а его собственна. Это кухарка наша. Действительно, она с женой очень похожи. Я сам поражаюсь…
А счастливым молодоженам как-то вдруг стало не до смеху. Им письма обидны заподкидывали, сторонни люди нахально заощерялись… Санька брови хмурит:
– Довольно, Аниса, по ножевому острею ходить.
На волоске повисла наша хитрость.
И вдруг на Анисе телеграмма:
– Буду по первому пароходу. Встретить вышли приказчика с женой.
– Что, Санюшка, дале хитрить да прятать али расставанье приходит?
– Аниса, убежим со мной!
– Возьмешь, дак…
– Я бы с первых ден. Да некуда взеть-то! Везде
– Саня, я тебе все ише нать?
– Век будешь нать, Аниса!
– Велико ты слово сказал… Теперь бежи, купи вина корзину. Половина коньяку, другу – рому норвецкого. Сам-от завтра будет, срядим встречу на радостях, а там увидашь…
Утром хитра баба спровадила настоящу-ту кухарку в гости на три дня, а к пароходу вышла с Санькой. Старик не здоровается:
– Зачем сама? Где его жена?
– Прихворнула, ко своим отпросилась.
Молча пришли к Анисы в номер… Цветы, закуски, салфетки, бутылки в четыре ряда. Старик хлопнул стаканчик-другой и отмяк.
– Ну, поздравляю тебя, любезный, с законным браком. Бабу свою завтра же мне предъяви. А пока выпьем.
Рюмка за рюмкой, дорогой гость песню запел. Три дня его поили. И когда в лежку лег да кокушкой закуковал, Аниса говорит:
– Он, таков, ден пять проживет. Я за кухаркой побежу, ты чемодан увязывай. Корабли на Русь по утрам уходят.
Управились. Наказывают девчонке:
– Хозяин заболел, наблюдай его, не отходи. Мы по торговому делу дня два проездим. Вот деньги, хватит на поправку.
На катере к утру добрались до города. В тот же день сели на русское судно. Саня ни праха не дозволил Анисе с собой взять:
– Оставь куфману эти часики да браслетки, шляпки да гаржетки. В Архангельске я у корабельного строения кряду работу добуду.
И таким побытом в радости угребли на Русь.
Ни Санька, ни Аниса наперво не показались своей родне. Он с парохода побежал на Соломбальские верфи, к корабельщику Конону. Сразу получил работу и квартиру.
Потом и у своих побывали Саня и Аниса. Никто слова поперечного не посмел нанести.
Эту пору так радовался Санька, что и времени на сон тратить жалел.
В солнечную ночь плывет с Анисой под парусом, сам все рассказывает:
– К этому берегу, Аниса, я лета два ходил, тебя караулил… Под этой пристанью, Аниса, я однажды ночь просидел, тебя с гулянья дожидаючи, весь от дождя перемок…
Володька Добрынин
У Архангельского города, у корабельного прибегища, жила вдова Добрыниха с сыном. Дом ей достался господский, да обиход в нем после мужа повелся сиротский. Добрыниха держала у Рыбной пристани ларек. Торговала пирогами да шаньгами, квасом да кислыми штями. Тем свою голову кормила и сына Володьку сряжала.
Володька еще при отце вырос и выучился. Кончил немецкую навигацкую школу. Знал языки и иные свободные науки. Как отца не стало, он связался с ссыльными. Они уговорили Добрынина поставить к себе в подполье типографию – печатать подкидные листы против власти и против царицы Катерины.
Володьке эта работа была по душе. Он стоял у станка, остальные пособляли.
И случилось, что один товарищ поспоровал с ними и донес властям. А полиция давно на Добрынина зубы скалила, ногти грызла.