Повести и рассказы
Шрифт:
— Как хотите, как хотите, — расшаркался Громов.
— Очень вам благодарен за одолжение, — с достоинством поклонился Клинков и, выдвинув из угла свой чемодан, принялся укладываться.
Полуодетые Громов и Подходцев сидели на кроватях и мрачно наблюдали за пыхтящим Клинковым.
— Виноват, — деликатно сказал Клинков, роясь в белье. — Это, кажется, ваши платки. А этот галстук — ваш. Будьте добры получить их. Мне бы не хотелось огорчить вас отсутствием ваших любимых вещей.
— Говорит,
— Ну, что делать, — ласково кивнул головой Клинков. — Последний раз… потерпите.
После долгого молчания Громов спросил:
— Когда ж ты вернешься?
— О, я, право, не знаю. Дядя уже давно зовет меня за границу. Вероятно, поживем годик в Швейцарии, а потом переедем еще куда-нибудь… Ну, вот и готово! Прощайте, господа! Желаю вам жить весело и чтобы жизнь вас не трепала особенно больно.
— Ключи на комоде, пишите, — сострил Подходцев с таким, однако, видом, будто выполнил тяжелую, весьма кислого вкуса обязанность. — До свиданья, Клинище. Не поминай лихом.
— О, нет, зачем же. Пусть все дурное постепенно выветривается и останутся только хорошие, как старое крепкое вино, дружеские воспоминания об наших утехах и забавах.
— Завтра, кажется, есть лучший поезд, — осторожно заметил Громов.
— Нет, все равно. Спасибо. Я уж пойду.
Вышли на улицу гуськом: впереди Клинков, пыхтя под тяжестью чемодана, за ним Подходцев, с двумя картонками в руках, а сзади Громов, несший как последнюю дань дружбы крохотную клинковскую коробочку из-под духов, наполненную запонками…
Клинков уселся на извозчика.
— Ну, всего вам хорошего, друзья!
— Прощай, прощай, — неуверенно бормотал Подходцев, похлопывая рукой по крылу пролетки. — Ну, кланяйся там дяде, как вообще… полагается.
А когда пролетка тронулась, он пошутил в последний раз: схватил могучей рукой колесо и придержал экипаж.
Почуяв толчок, Клинков обернулся последний раз, погрозил с печальной шутливостью пальцем и — уехал.
Глава XVI
АТМОСФЕРА ОЧИСТИЛАСЬ
Вернулись в комнату. Снова улеглись на кроватях. Долго поглядывали в потолок, будто ища нужных слов.
— Вот и уехал наш Клинков.
— Да… Как-то неожиданно. Я совсем не думал. Положим, в последнее время он сделался совершенно невыносимым, правда?
— Ну, мы тоже фрукты хорошие! — с внезапным приливом самообличения рявкнул Подходцев. — Тоже и с нами жить не мед.
— Любил покойничек чистоту, — уныло улыбнулся Громов. — Гляди: даже то место, где стоял его чемодан, выделяется этаким аппетитным свежевыкрашенным квадратом!
— Да… А как он любил покушать. Бывало, когда ни спросишь: «Клиночек,
— А помнишь эту девицу, с которой мы Пасху встречали. Такую штуку только и мог выкинуть Клинков.
— А как он ловко себя вел, когда мы у Харченки под покойничка субсидию брали.
— Свинья этот Харченко, — вставил Громов. — Не сравнить его с Клинковым.
— Еще бы! У Клинкова была какая-то благородная простота в обращении. Ты заметил?
— Мало, что простота. Он был всегда ровен и покладист, чего нам с тобой недостает.
— Потому-то ты его и выжил, — ехидно вставил Подходцев.
— Я? Я его выжил? Ну, это знаешь ли — свинство! Сам же обидел его дядю, ругал Клинкова, провел параллель между ним и мясорубкой…
— Врешь ты все, — возразил Подходцев. — Вот Клинков бы не врал. Он был такой правдивый.
— Поди-ка поймай его, правдивого Клинкова. Катит он теперь в вагоне и думает о нас очень плохо.
— Ну, он еще не уехал, вероятно. До поезда сорок минут.
— Едва ли теперь уж вернешь его.
— А почему? Я думаю, успеть можно.
— Попробуй-ка. Я ему, признаться, все деньги отдал. Нет даже на извозчика.
— Пустяки! У нас есть запечатанная бутылка водки и перочинный ножик. Я думаю, извозчик возьмет это вместо денег.
— Так ты бы еще больше возился!! Сидит — размазывает… Заворачивай водку в бумагу — едем.
— Шляпа!! Где моя шляпа?! Вечно ты ее куда-нибудь засунешь!
Извозчик согласился на странную комбинацию с водкой и ножом только тогда, когда попробовал — не вода ли в бутылке.
Извозчик, подгоняемый воплями и стонами двух друзей, летел как вихрь…
Оба друга, как камни, свалились с пролетки и помчались на перрон.
— Что, поезд на Киев еще не ушел? — подлетел Подходцев к начальнику станции.
— Две минуты тому назад ушел.
Подходцев вспылил:
— И черт вас знает, куда вы так всегда торопитесь?! Вам бы только крушения устраивать.
Разочарованные, опечаленные, оба друга с опущенными головами побрели в буфет.
— Выжили человека… Добились…
— Да уж… Скотами были, скотами и останемся. Не могли уберечь эту кристальную душу.
— Слушай! — закричал вдруг Подходцев. — Вот она!!
— Кто?
— Кристальная душа-то! Пожарскую котлету лопает.
Действительно, за буфетным столиком сидел путешественник Клинков и с аппетитом ел вторую порцию котлет.
Подходцев подошел к нему сзади, нежно поцеловал его в крохотную лысину и сказал:
— Хочешь чего-нибудь покушать, Клиночек?
— Хочу! — восторженно сказал Клинков. — Только как же с поездом?
— Уже ушел, брат.
— И куда они торопятся, черт их дери? — пожал плечами Клинков.