Повести и рассказы
Шрифт:
— Ты…
Маленький видел, что на шлюпке произошло замешательство. Девчонка лет восьми, с круглой гребенкой в белых волосах, выпрыгнула на берег.
— Отдавай пятак!
Чубчик, не отпуская Маленького, зло обернулся, сплюнул.
— А ну, залазь обратно! Не хочешь? Кто хочет? — обратился он к очереди.
— Я! Я хочу!..
— Видал? Сами хотят!
Маленький понимал: с Чубчиком ему не справиться.
— Отпусти…
— А ты отвали, пока не получил…
Чубчик толкнул Маленького, да так,
Чубчик отвернулся и стал отвязывать конец. Маленький поднялся, посмотрел кругом. Очередь молчит исподлобья. Шлюпка притихла. А Чубчик стоит к нему спиной, уверенный, что Маленькому с ним не справиться. И вот именно от этого Маленький так разозлился, что в голове у него застучало. Он бросился на Чубчика и сбил его с ног… Кто-то заплакал, кто-то закричал громко:
— Отдай пятак! Отдай! Мамке скажу!
Докатились до воды. Маленький почувствовал ее спиной, ногами, затылком…
— Эй, вы чего!..
…Одного держит Каштанов, другого — Ленц.
— В чем дело?
Чубчик молчит. Маленький тоже молчит. А с горы — бочком, бочком — спускается капитан. Знает про цветок или не знает?..
— Что случилось?
Чубчик молчит. Маленький тоже молчит.
Капитан огляделся зорко, ткнул пальцем в ту самую девчонку с гребнем, которая за свой пятак больше всех переживала.
— Вот ты скажи…
— Он пятачки у нас брал, обещался на лодке покатать, под парусом…
— Кто это — он? Кто — брал?
— Вот. — Девчонка ткнула пальцем в Чубчика.
— Чубарев! — сказал капитан. — Решил дань собрать в Старгороде? Два года в клуб ходишь, а какой смысл? Смысл какой, я спрашиваю? — Голос капитана стал жестким, как тогда, на острове, после телеграммы… — Значит, не надо тебе в клуб ходить. Совсем не надо.
Чубчик поднял глаза. В них было «все равно». Кивнул на Маленького.
— Маленький в школе горн стырил, ему и то ничего… А меня сразу…
Маленький замер.
— Эх, Чубарев, Чубарев, — сказал капитан, — одному скучно тонуть — за собой тянешь?..
Капитан внимательно поглядел на Маленького. Тот сжался весь.
— Вернешься из похода, Петров, — горн обратно отнеси. Не место ему в твоем рюкзаке, это вещь общественная.
Маленький хотел было сказать, что горн все равно пылился стоял, что никто в него не трубил, но капитан смотрел на него по-прежнему жестко, и Маленький понял, что никаких его оправданий капитан сейчас не примет.
— Это дело общественное, — повторил капитан, — общественность поручит — труби, пожалуйста. Боцманом вот ты сам себя не назначишь, верно? Выбрать должны!
Маленький кивнул.
— Ну, хорошо, если согласен, — облегченно сказал капитан. — А мы сложимся, гармонь тебе купим. Сложимся? — Он оглядел всех.
— А что, — сказал Каштанов, — у меня полтинник есть.
— Рубль даю, — сказал Степа.
Маленький
Старгородские ребятишки молча стоят, слушают.
— Ну, а вы? — спрашивает их капитан. — Жертвуете на гармонь? — Капитан смотрит в упор на ту, с гребнем. Она краснеет, опускает белую свою голову, пятачок в кулаке сжимает, а потом как заревет!
Все засмеялись.
— Не плачь, — говорит капитан, — я шучу. Неси домой свой пятак. — Он повернулся к Маленькому.
— А куда ты давеча подевался, Маленький Петров? — Капитан смотрит на него в упор. — Я тебя ждал, ждал…
— Я… Я заблудился. («А вдруг знает про цветок?») Не в ту сторону пошел, товарищ капитан.
Капитан засмеялся.
— А ты бы затрубил. Как тогда, в тумане, помнишь? Я бы тебя и услыхал.
«Не знает! Не знает!»
— Не догадался, товарищ капитан, — сказал Маленький.
— Все ясно, — усмехнулся капитан. — Нападение было неожиданным. Ты испугался и бежал. Бедняга.
Маленький ответил капитану тоже усмешкой. Многозначительной. У нас, мол, секрет. И открывать его мы не намерены.
…А тогда, в тумане, было вот что. Это случилось на третий день похода. Поздним вечером входили в какую-то реку. С берегов наполз на воду серый туман. Необозримой стеной катился он навстречу, обволакивал все вокруг вялой пеленой — бакены, встречные корабли, шлюпки… Дышать в тумане было тяжело, одежда стала влажной… Тогда капитан и сказал:
— Маленький, бери трубу, сигналь. Да почаще, погромче, а то, не дай бог, напоремся на кого-нибудь…
И Маленький трубил, трубил во всю ивановскую, из последних сил, пока не подошли они к свайному домику бакенщика и не пришвартовались…
Будто клочья тумана, разнесенного утренним ветром, остались в его голове после той ночи отдельные картинки, звуки — зов корабельной сирены, кашель бакенщика, лай собаки, падающий в туман, словно в колодец… Жуткое и прекрасное ощущение невидимого корабля, проходящего рядом…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ.
Айна
— Ленц, на весла. Еремин, Каштанов, Кошельков — на весла…
— А еще кто пойдет? — спросил Каштанов.
— А еще Петров пойдет. Вместо Чубарева. Чубарева к гонкам не допускаю, — хмуро закончил капитан.
Маленький прыгает в шлюпку, садится рядом с Кошельковым. Тот — лениво:
— Весло не тяни…
— Ладно, сам знаю!
— Отставить разговоры! — Капитан наклоняется ближе, понижает голос. — Вон шлюпка из Валды, видите. Там народ толковый, я их знаю — подготовочка! Этих вам не обойти, и не старайтесь. Дальше — хозяева, старгородские ребятки…