Повести и рассказы
Шрифт:
Вот, знаете, и захватило Лома. Только он очнулся, хотел выскочить из ковша, думал, знаете, опять его ловят, а ковш уже поехал, потом перевернулся, а Лом даже ахнуть не успел и — хлоп в бункер!
Пощупал руки, ноги — все цело; уйти некуда, дышать есть чем… Ну и решил использовать вынужденное бездействие — выспаться хорошенько.
Закопался в уголь и заснул. Так и спал, пока не услышал моей команды.
Да. В общем, все к лучшему получилось. Экипаж «Беды» опять соединился, и мы стали строить планы возвращения. Тут и вахта подошла к концу, и вот я поразмыслил: мы-то
— Сидите, — говорю, — тут. Вы теперь привыкли. Покушать мы вам принесем, а вахту вместе будем стоять. Оно и нам полегче — все-таки тридцать три процента экономии сил. Да так и безопаснее будет.
Ну, Лом согласился без споров.
— Только, — говорит, — скучновато будет. Там темно, а я теперь выспался. Не знаю, чем заняться.
— Ну, — возражаю я, — это можно придумать. Стихи хорошо в темноте сочинять, или вот попробуйте до миллиона считать — это очень помогает от бессонницы…
— А можно петь, Христофор Бонифатьевич? — спрашивает он.
— Да как вам сказать? — говорю, — Особенно я не рекомендовал бы, но если нравится — пойте, только про себя.
Да. Ну, достояли вахту. Сменились. Лом назад в бункер полез, мы с Фуксом — на палубу. Вдруг, смотрю, вылетают кочегары как ошпаренные.
Я спрашиваю:
— Что случилось?
— Да там, — отвечают они, — в бункере, какая-то нечисть завелась. Воет, как сирена, а что воет — непонятно.
Ну, я понял сразу.
— Постойте, — говорю, — я спущусь, выясню, в чем там дело.
Спускаюсь, слышу — действительно, звуки ужасные: мелодия несколько неопределенная, и слова не очень складные, но голос, голос… Не знаю, как вам и передать. Я раз на Цейлоне слышал, как слоны трубят, так то было райское пение.
Да. Прислушался я и понял, что это Лом поет. Ну, полез в бункер, хотел отчитать его за несоблюдение осторожности. И пока лез, догадался, что сам виноват: опять, знаете, неточно отдал распоряжение. Всегда у меня с Ломом на этой почве недоразумения.
Лезу и слышу:
Я старший помощник С корвета «Беда». Его поглотила Морская вода. И вот я теперь На чужом корабле, Сижу, как преступник, На жестком угле…И ничего, знаете, не скажешь: действительно про себя поет, все верно… Вот только насчет корвета он, конечно, несколько преувеличил. Какой там корвет!.. А впрочем, это своего рода украшение речи. В песне это допускается. В рапорте, в рейсовом донесении, в грузовом акте, конечно, такая неточность неуместна, а в песне — почему
Я все-таки Лома остановил.
— Вы, — говорю, — не так меня поняли, дорогой. Вы лучше про нас пойте, только чтобы никто не слышал. А то как бы неприятностей не вышло.
Ну, замолчал он, согласился.
— Верно, — говорит, — вы разрешили, а я не подумал. Не стану я больше петь, я уж лучше посчитаю…
Вылез я, успокоил кочегаров. Объяснил, что, мол, это в топке огонь гудел. Это и механик подтвердил.
— Бывает, — говорит, — такое явление.
Глава XX,
в которой Лом и Фукс проявляют неосмотрительность в покупках, а Врунгель практически проверяет законы алгебры
И вот наконец прибыли мы в Канаду. Мы с Фуксом сошли, распрощались с капитаном, а ночью и Лома контрабандным порядком переправили на берег. Сели в тихой таверне, обсудили положение и соображаем, как дальше добираться. Маршрут нас не смутил. Решили так: из Канады в Аляску, из Аляски через Берингов пролив на Чукотку, а там мы дома, там уж как-нибудь…
В этой части план утвердили.
А вот средства передвижения заставили призадуматься. Тут зима, знаете, реки стали, снег кругом, железных дорог нет, на автомобиле не проедешь. Пароходом — это надо ждать до весны…
Мы посоветовались и решили купить нарты, ну и там что попадется — оленя или собак. Ну и разошлись промышлять кто куда…
Я за нартами отправился, Лом пошел искать оленя, а Фукс взялся собак достать.
Нарты мне попались прочные, красивые, удобные. Лом несколько меньше преуспел. Привел пятнистого оленя средней упитанности. Тут его специалисты осмотрели, освидетельствовали и дали характеристику: по рогам, мол, олень первого класса, а по ногам ниже среднего — копыта узки.
Ну, мы решили попробовать. Запрягли. Не везет олень. По снегу еще кое-как, а на реку, на лед вышли — наш олень шагу ступить не может. Ноги так и разъезжаются.
Я вижу — надо бы подковать его, да подков нет.
И тут, знаете, пригодилась кормовая доска. Недаром я ее, значит, вез. Отвинтили мы от нее медные буквы и теми же шурупами кое-как оленю к копытам приспособили. И помогло, знаете, но плохо. Правда, дрейф у оленя стал поменьше, а хода все равно не прибавилось. Ленивая скотина попалась!
Тут Фукс пришел со своей покупкой. Привел эдакую небольшую собачку с острой мордочкой. По аттестату собачка — призовой вожак, передовой. Ну, мы ее и решили запрягать по специальности, впередсмотрящим, так сказать.
Но это легко сказать. С оленем-то мы справились сразу: напялили ему вместо хомута спасательный круг (тоже и круг пригодился, как видите; в хорошем хозяйстве все в дело пойдет). А собака, знаете, не дается, кусается, скалит зубы. Поди-ка запряги такую!
Ну, кое-как все-таки обратали. Соорудили ей дугу, ввели насильно в оглобли, отпустили…