Повести и рассказы

Цзицай Фэн

После «культурной революции», особенно в 1979—1980 годах, появился целый поток произведений об этом мрачном времени, были среди них и страшные, вроде знакомого советскому читателю рассказа Шао Хуа «Язык», были и абсолютно безнадежные, вроде подвергшихся в 1981 году суровой критике рассказов, в которых «культурная революция» была изображена как величайшее стихийное бедствие, как наводнение, не оставляющее ничего на своем пути, как конец света в полном смысле этого слова.

Фэн Цзицай пошел по другому пути. Резко обличая эпоху всеобщей подозрительности, доносов и проработочных кампаний, сменявших одна другую, он сумел показать, как простые честные люди — интеллигенты, мечтающие отдать все силы на благо своего народа, но лишенные этой

возможности, — все-таки жили в этой атмосфере всеобщего хаоса, находя в себе душевные силы, влюбляясь, работая, чувствуя прекрасное даже, казалось бы, в самых суровых условиях. Действительно, не будь этого, разве мог бы сам Фэн Цзицай осмелиться писать тайком свои рассказы и повести, разве мог бы старый художник Шэнь после целого дня чистки общественных туалетов рисовать свою картину, изображая суровые заснеженные горы и тот момент, когда вот-вот должен начать таять снег — символ будущего потепления не только в природе, но и в жизни общества.

По словам Фэн Цзицая, вскоре после завершения «культурной революции ему довелось услышать историю художника Хань Мэйлиня, картины которого с изображением собак и кошек известны в Китае многим. Это была история о трогательных отношениях и взаимной привязанности художника и его любимого пса. Писатель и по сей день не знает, не является ли рассказанное плодом людской молвы, но в душе Фэн Цзицая эта история запечатлелась как самая правдивая.

Знакомство с вечно живым народным искусством помогло герою повести не только выжить в это трудное время, но и сохранить и даже развить в себе истинное понимание прекрасного, которое не умирает никогда.

Фэн Цзицай пишет, что преследованиям подвергались самые разные люди: рядом с репрессированными интеллигентами и кадровыми работниками мы встречаем простых людей, будь то неграмотные крестьяне или разнорабочие, которые, не боясь за свою судьбу, спасали попавших в беду, поддерживая их просто добрым отношением, как, например, рабочие каменоломни, куда был сослан художник Хуа Сяюй, или как школьный дворник из уже знакомой советскому читателю повести Лю Синьу «Жезл счастья».

Фэн Цзицай хотел выразить в повести «Спасибо жизни» свое восхищение замечательными мастерами прикладного, народного в конечном счете, искусства.

«Есть такой художник, расписывающий фарфор, его зовут Хуа Фэй, к тому же он и каллиграф. В годы «культурной революции» он хлебнул с лихвой всяческих страданий, но в то же время это были десять лет творчества, которое обычному человеку даже трудно себе представить. Он и по сей день спит на большом деревянном сундуке. Сундук и комната — все заполнено его творениями. Смею утверждать, что среди них есть и такие ценности, место которым в музее. Судьба этих мастеров трогает меня безмерно, особенно когда я вижу их огромное трудолюбие, терпеливость, искренность и другие великие качества».

Кроме повестей Фэн Цзицай написал несколько десятков рассказов о том же «трагическом десятилетии», лучшие из которых вошли в эту книгу: «Высокая женщина и ее муж-коротышка», «Дилемма», «Итальянская скрипка» и некоторые другие [1] . В этих рассказах целая галерея образов: интеллигенты, которых подозревают во всех смертных грехах, в измене Родине, революции, как подозревают инженера, мужа высокой женщины, в том, что он будто бы по ночам пишет книгу, собираясь отослать ее за границу и выдать производственные секреты, и неграмотные мелкие людишки, вроде обличающей инженера и его супругу жены портного, волею слепого случая оказавшейся в «культурную революцию» на гребне поднявшейся мутной волны.

1

Часть произведений, вошедших в сборник, с согласия автора публикуется с сокращениями. — Здесь и далее прим. ред.

Стараясь

показать, как вели себя самые разные социальные типы людей в эти сложные годы, Фэн Цзицай описывает переживания и доверчивого, простодушного музыканта, у которого хунвэйбины растоптали его скрипку и который в ссылке, в маленьком уездном городке, вдруг видит продающуюся скрипку из Кремоны, города, где работал сам Страдивари (рассказ «Итальянская скрипка», в основу которого лег реальный факт — известный скрипач Хуан Юнъюй действительно нашел в годы всеобщего хаоса в каком-то захолустье итальянскую скрипку), и врача с его высокопоставленным пациентом, которого он спасает от верной смерти в тюрьме и который вскоре после реабилитации перестает замечать своего спасителя (рассказ «Нормальная температура»), и девушки-студентки, читающей «Эстетику» Гегеля и волею жестокой судьбы оказавшейся женой неграмотного деревенского парня, с которым она не может ужиться («Дилемма»), и многих других взятых из жизни героев, вызывающих сочувствие или, наоборот, гнев и осуждение читателя.

Писатель любит своих героев, но рядом с героями подлинными, ставшими жертвой «культурной революции», он выводит и образы проходимцев, сделавших карьеру в годы всеобщей трагедии, или просто мелких людишек, мечтающих только о деньгах, вроде героя рассказа «Венгерский велосипед», получившего за полцены конфискованный у кого-то во время «культурной революции» велосипед и не понимающего, почему бывший владелец хочет выкупить его обратно за большие деньги (даже в конце рассказа, когда выясняется, что бывший владелец, как и сам Фэн Цзицай, прятал в раме свои сочинения, которые теперь изданы, он не может понять, что это и представляет для человека подлинную ценность).

Большинство рассказов и повестей Фэн Цзицая посвящено теме «культурной революции», но было бы неверно думать, что только она занимает писателя. Есть по крайней мере еще две темы, серьезно интересующие писателя. Первую из них можно было бы назвать по-китайски «лао-шао», то есть «стар и млад». Это рассказы о детстве, о тех воспоминаниях, которые остаются у человека с поры младенчества. Поход с нянькой в Храм богини — покровительницы мореходов (рассказ «Прогулка в храм»), первые размышления девятилетнего мальчика на вечную тему, что такое жизнь (рассказ «Загадка»), еще совсем неясное, пробуждающееся в сердце школьника чувство к сверстнице («Ранней весной») — вот темы этих милых, лирических в своей основе рассказов, напоминающих известные миниатюры Лу Синя, описывавшего свои детские впечатления.

Как-то во время работы над повестью о баскетболистах «Превыше любви» ранним утром Фэн Цзицай вышел на балкон и увидел бредущих по пустынному переулку старика и старуху. Это были его соседи, одинокие люди, с которыми он здоровался, перебрасывался парой слов, но никогда не задумывался об их житье-бытье. Но в тот момент эта картина одиноко бредущих по переулку стариков тронула писателя, родила в его душе какие-то неожиданные противоречивые ощущения. «То ли это было сочувствие, вызванное видом двух прижавшихся друг к другу легких, прозрачных теней, то ли какие-то душевные переживания или, может быть, любовь к жизни», — вспоминал впоследствии писатель. Факт тот, что он, прервав работу над повестью о спортсменах, написал трогательный рассказ об одиноких пожилых людях, которые хоть и бранятся и ссорятся, но любят друг друга и не могут обходиться один без другого («Старик и старуха»).

Мы говорили выше о повести «Крик», где герой — историк. Историком в какой-то период своей жизни волею судеб был и сам Фэн Цзицай. Он занимался новой историей, сбором материалов о народных восстаниях конца XIX — начала XX века, особенно событиями, связанными с его родным Тяньцзинем. Этот период истории продолжает интересовать писателя и сейчас. В 1981 году он издает небольшой роман «Волшебный фонарь» о подъеме женского движения в Китае в самом начале нашего столетия, а в 1984 году публикует в журналах новую повесть — «Волшебный кнут».