Повести и рассказы
Шрифт:
— Сегодня ты будешь только смотреть и запоминать!
И он стал выделывать такие гимнастические номера, запоминать которые мне было совершенно бесполезно, потому что я все равно никогда в жизни ничего подобного не смогу сделать.
Власов ходил на руках по нашей комнате, чуть не задевая ногами за абажур висячей лампы. Потом поднимал стул одной рукой за одну ножку и долго держал его в воздухе. Потом сделал «мостик» и там, на полу, соединил свои загорелые руки со своими ногами…
Но Майка на все это даже смотреть не
Я немного погодя тоже забежал туда и говорю:
— Что это ты даже не поздоровалась?
— Нашли где физкультурой заниматься! — сказала она.
— Ты что, с ума, что ли, сошла? Не узнаешь его?
— Прекрасно узнаю.
— Это же Власов! Сам Власов!
— Подумаешь!..
— Он пришел, чтобы немного потренировать меня. Понимаешь?
— Вот и тренировались бы в спортивном зале. Смешно! В комнате ходить на руках!..
— Можно подумать, что не он сильнее всех в школе, а ты! Власов первый и, может быть, даже последний раз в жизни пришел к нам в дом! Все нам завидуют! А ты уходишь в другую комнату! Посмотри, какие у него мускулы… У тебя есть такие мускулы?
— Еще чего не хватало!
— А ты вообще когда-нибудь видела такие мускулы?
— Подумаешь! — ответила Майка.
Это ее самые любимые слова: «Смешно!» и «Подумаешь!». Я понял, что спорить с ней бесполезно.
Через три дня я уже вполне мог бы исправить свою двойку. Но я исправлять ее не хотел. Все эти три дня Власов приходил к нам, и мои приятели просто погибали от зависти. Я прекрасно понимал, что, если двойка исправится вдруг хотя бы на тройку, я уже никогда больше не увижу Власова у себя дома и никто больше мне не будет завидовать.
Власов тоже считал, что спешить не следует.
— Надо, я так полагаю, исправить твою отметку основательно: раз и навсегда! Поэтому никакой такой торопливости, я уверен, быть не должно.
Но староста Князев, наоборот, очень торопился. Он пригрозил написать в стенгазету о том, что я тяну назад всю нашу школу.
Как я мог один тянуть куда-то целую школу, мне было совершенно непонятно.
Но двойку все же пришлось исправить.
— Наконец-то! Поздравляем! — говорили ребята.
— Спасибо, — печально отвечал я.
— Что это ты такой грустный? — удивлялись мои приятели.
— Устал. Перетренировался…
Но на самом деле я просто мысленно навсегда прощался с Власовым. И это было так грустно, что даже хотелось плакать.
Сегодня в тот час, когда ко мне, бывало, приходил Власов, в прихожей раздался звонок. Теперь уж это не мог быть он, я знал… И подумал, что долго, наверно, звонок в этот час будет напоминать мне о Власове. Но делать нечего, пошел открывать…
Передо мной стоял Власов! И странно: он тоже смотрел на меня с удивлением,
— Ты, значит, здесь?.. — спросил он, что-то соображая.
— Ну да… Поскольку уроки уже кончились, — отвечал я так, словно нужно было объяснять, почему я нахожусь у себя дома.
— И ты один? — продолжал он тем же странным каким-то тоном.
Я кивнул.
— Думаешь сейчас, я уверен: зачем Власов пришел? Так, да?
«Наверно, хочет поздравить меня с исправлением двойки!»— подумал я.
— А пришел я вот зачем… — сказал он. И помедлил немножко, как будто вспоминал, зачем же именно. — Я, понимаешь, задумал отправиться в дальнее путешествие… Не в одиночку, конечно… Одному — куда же?
«Неужели?!» — мелькнуло у меня в голове. И я затаил дыхание.
— Нужен мне спутник, — продолжал Власов медленно, еще медленней, чем всегда. — И… я так думаю, ты вполне подойдешь.
Я молчал. Я от восторга потерял голос. И вообще боялся сказать что-нибудь не то, чтобы Власов не разочаровался во мне и не передумал. Но все-таки спросил:
— А куда мы?..
— Вот верно: куда?.. — подхватил Власов, как будто это и для него было не совсем ясно. Он наморщил лоб. А потом вдруг заговорил быстро, так, точно боялся остановиться: — Есть на нашей реке островок. Небольшой такой, по зато совершенно необитаемый! Корабли обходят его стороной. И на лодках туда не заплывают: далеко все же! А мы с тобой поплывем. Проведем так денек, ночь переспим. И… ну да, обязательно зароем бутылку в песок с таким сообщением: «Здесь впервые правели целый день и проспали целую ночь…» И поставим свои имена и фамилии, как полагается. Вот.
— А зачем? — спросил я. И сразу испугался, что вопрос получился глупый.
Но, видно, Власову он таким не показался.
— Зачем… — повторил он, как будто и ему это на миг стало не очень понятно. — Да. Зачем?.. А затем! — прямо-таки закричал он вдруг. — Водрузим вымпел! Закрепим весь этот остров за нашей школой. И назовем его так: остров Футбольного Поля.
— Футбольного Поля? — переспросил я.
— Ну да. У нас ведь, ты знаешь, двора никакого при школе нет. В футбол погонять абсолютно негде. А мы туда, как говорится, проложим маршрут. И будут по нему потом наши футбольные команды на матчи ездить. Простор там!
— Еще бы! — восхитился я. — Полная необитаемость!..
— Только Майе ничего не говори, — предупредил меня Власов. — Насмехаться начнет: «Подумаешь, робинзоны!..» И еще что-нибудь такое придумает. И, я так полагаю, обязательно расскажет твоим родителям, а они…
— Я ей ни за что, ни под какой пыткой не расскажу!
— А сам начинай понемногу готовиться к путешествию. Успех, как ты понимаешь, во многом зависит от подготовки. Пораскинь со своей стороны мозгами… Поплывем мы, я так думаю, в первый день летних каникул. Ну, до этого мы еще не раз увидимся. Да…