Повести и рассказы
Шрифт:
— Вчера мы вели передачу прямо из Борнбурга. Я думаю, Попель решит, что сегодня мы будем километрах в пяти-шести от города и, соответственно, разгонит своих людей. На передачу и исчезновение нам останется минут двадцать пять. За глаза хватит. Вызывайте Глушкова.
Жалобный заячий крик дважды прорезал тишину ночи. Через несколько минут Глушков присоединился к друзьям.
— Все в порядке, — шепотом доложил он. — Темно, как в коровьем желудке, и тихо, как в могиле.
— Ползите вперед, — скомандовал Лосев.
Один
С полчаса на вершине холма шла осторожная возня, слышался шорох раскапываемой земли, негромкое потрескивание сучьев. На каменистой вершине холма оказалась небольшая впадина. Тол, принесенный лейтенантом Глушковым, был разделен майором Лосевым на четыре равные части и заложен в края и середину впадины. Сверху его завалили всей оказавшейся поблизости щебенкой. Из сучьев, чемодана и плащ-палатки капитан Сенявин соорудил над миной нечто, похожее на фигуру человека, лежащего перед портативным передатчиком.
Майор Лосев сам вставил запалы в подготовленный фугас и натянул бечевку. Теперь достаточно было сдвинуть с места чучело человека, чтобы два с лишним десятка килограммов тола разнесли в клочья все, что в момент взрыва будет находиться на вершине холма. Закончив установку мины, майор Лосев облегченно вздохнул:
— Готово. Ну, Иван Ильич, — обратился он к старшему лейтенанту Глушкову, — действуйте. На всю передачу даю вам десять минут. Даже меньше. Через десять минут мы должны уже исчезнуть отсюда, — и майор подал лейтенанту подготовленную шифровку.
Глушков развернул радиопередатчик в десятке метров от заряженных мин. Натренированный слух разведчика различал, как от негромкого постукивания ключа под рукой лейтенанта в эфир полетела «морзянка», складываясь в слова: «Говорит Россия! Говорит Россия! Слышите ли вы меня?..»
Отзыв пришел сразу. Видимо, радисты на далекой родине ни на секунду не уходили с волны майора Лосева. Облегченно вздохнув, лейтенант Глушков начал передачу текста.
Стоя на самой высокой точке холма, майор и капитан вглядывались в ночную тьму. В том, что враг уже засек работу передатчика, майор не сомневался.
— Сейчас у них начнется кутерьма, — шепотом проговорил Лосев. — Забудут и про светомаскировку, с зажженными фарами помчатся.
— Подождите, Николай Михайлович, дайте им с духом собраться, — усмехнулся Сенявин. — Ведь пеленгаторы-то должны нас засечь с трех точек. Пока засекут, пока уточнят координаты да передадут их самому Попелю, время нужно немалое. Не торопите их очень.
— Да я и не тороплю. Пусть себе действуют не спеша, — добродушно ответил Лосев. — А нам лучше всего здесь не задерживаться. Кажется, лейтенант уже кончает?
— А там, кажется, начинается, — сразу стал серьезным Сенявин. — Всполошились.
С холма было видно, как по главной улице Борнбурга пронеслось
— Шесть машин, — подсчитал Лосев. — Идут, капитан! Здесь будет знатный кегельбан! — переиначив слова запавшего в голову стихотворения, ударил майор по плечу капитана Сенявина.
— Товарищ майор! — доложил старший лейтенант Глушков. — Закончил! Передали благодарность и привет. Нашу просьбу выполнят.
— Давайте сюда передатчик.
Майор осторожно поставил передатчик перед заминированным чучелом радиста и подсунул под короткий конец ключа заранее приготовленную им деревянную пластинку.
— Зачем это? — удивился старший лейтенант.
— Надо же помочь попельским пеленгаторам разыскать нас, — усмехнулся майор. — Пусть думают, что у нас рация барахлит. Пошли.
Фашистские машины, ворча моторами и помахивая световыми столбами фар, расползались вокруг холма.
«Мерседес» начальника Борнбургского гестапо круто затормозил около самой подошвы холма. Из машины вылезли майор Попель и Брук.
Встретивший майора Попеля Цехауер доложил:
— Запеленгованный участок полностью окружен. Автомашины расставлены. Свет фар поможет прочесыванию.
— Генерал Лютце солдат прислал?
— Так точно, прислал. Сто двадцать человек во главе с лейтенантом Кольбе. Они окружили холм с севера и запада.
— Собак по следу пускали?
— Пускали! Вон они… последние, — горестно указал Цехауер куда-то в сторону.
Майор пригляделся. Недалеко от тропинки лежали, вытянувшись, две крупные, похожие на волков собаки.
— Околели?
— Тот же яд. Только встанут на след и… капут.
Попель яростно топнул ногой:
— Ну, попадутся же они… — Свирепо взглянув на Цехауера, майор спросил: — А не удрали они оттуда?
— Нет, — уверенно ответил Цехауер.
— Никак нет, не удрали, — поддержал Цехауера стоявший за спиной пеленгаторщик. — Они тут. У них какая-то неисправность в передатчике. Сейчас их радист, наверное, устраняет поломку.
— Тогда начинайте, — приказал Попель.
Вспыхнули фары машин, осветив густые заросли молодого ельника. Говор, ругательства и треск ломающихся ветвей нарушили тишину ночи.
С каждым шагом приближаясь к вершине холма, цепь стягивалась, становилась все гуще. Теперь уже не только человек, а и мелкая зверушка не проскочила бы незамеченной. Между тем на вершине холма не чувствовалось никакой паники, не слышалось встревоженных человеческих голосов, не прозвучало ни одного выстрела. Попель и Брук в сопровождении Цехауера двигались, отстав от цепи на десяток метров.
— Кажется, птички упорхнули, — насмешливо посочувствовал майору Брук. — Опять неудача.
— Если Цехауер и сейчас прохлопал… — начал Попель и вдруг чертыхнулся, напоровшись на обломанную ветку дерева.