Повести
Шрифт:
Она выбежала в прихожую и, будучи уверенной, что это Дубровский, радостная и возбужденная, не спросив, открыла дверь. В прихожую шагнул незнакомый мужчина в немецкой военной форме, но без погон.
— Мария Левина здесь живет?
— Да. Это я, — испуганно прошептала она.
— Здравствуйте. Я от Леонида. Принес вам деньги.
— Спасибо! Проходите! А где он сам?
— Его внезапно послали в командировку, — сказал Потемкин, заглядывая в комнату. — А мы с ним друзья. Вот он и попросил меня передать вам.
Потемкин отдал Марии небольшую пачку кредиток
— А ты, Аленкин, что здесь делаешь?
Тот растерянно поднялся со стула, рассовывая по карманам полученные деньги. Это не ускользнуло от цепкого взгляда Потемкина.
— Я так. Зашел посидеть к знакомым...
— Проходите. Присаживайтесь, — обратилась Мария к Потемкину, пытаясь разрядить обстановку.
— Можно и присесть. А выпить у вас не найдется?
— Нет. Не держим. Водка нынче не по карману, — вставил хозяин дома.
— На нет и суда нет. А вы не стесняйтесь. Я ведь большой друг Леонида. Во все его дела посвящен.
— А какие у нас дела? Особых дел-то и нету. Просто сидим разговариваем, — как можно спокойнее проговорила Мария.
— Ну, ладно, я пойду. Времени уже много, — сказал Аленкин, протягивая руку хозяйке.
Мария незаметно сунула ему в руку деньги, принесенные от Дубровского.
И это не выпало из поля зрения Потемкина.
Из квартиры Левиных они вышли вместе. Молча спустились по лестнице. Только оказавшись на улице, Потемкин сурово спросил:
— За что деньги взял?
— Да так, пустяковина...
— Ты, Аленкин, не крути. Ты ведь меня знаешь. Подобру не сознаешься, у нас в ГФП заговоришь. Сам догадываешься, там шутки шутить не любят.
— Ладно, не каркай. Могу с тобой поделиться. Сколько возьмешь?
— Это смотря за что. Выкладывай как на духу.
— Да за девку одну. Из лагеря пообещал отпустить.
— Кто такая?
— Чистюхина Ольга. На бирже труда работала. Сколько тебе дать?
— А ты сколько взял?
— Пять.
— Врешь. Таких цен теперь нету.
— Ей-богу, пять.
— Ну а точнее?
Аленкин глубоко вздохнул:
— Десять!
— Это уже ближе к истине, — весело проговорил над его ухом Потемкин. Затем примирительно изрек: — Так вот, пять отдашь мне.
— Побойся бога, Алекс. Мне ведь еще с ребятами из охраны поделиться надо. А самому что останется?
— Не прибедняйся, и тебе хватит. Гони деньги!
Аленкин вытащил из кармана пачку денег, нехотя отсчитал Потемкину.
— Теперь все! — сказал полицейский, вытирая рукавом пот со лба.
— Не горюй. И тебе немало выпало, — похлопал его по плечу Потемкин.
Они расстались на перекрестке. До здания ГФП-721 надо было пройти еще четыре квартала. Нащупав в карманах крупную сумму денег, Потемкин радостно улыбнулся. Но вдруг улыбка исчезла с его лица. Он вспомнил о Дубровском. Всю дорогу, которую прошел вместе с Аленкиным, он думал о том, что часть этих денег от Дубровского. Потемкин призадумался.
«Так вот ты какой, Леонид Дубровский! Видно, крупная птица... И все шито-крыто. А меня за пленного лейтенанта еще наказание ждет.
Не поднимаясь к себе в комнату, Потемкин заглянул к полицайкомиссару Майснеру. Было позднее время, и тот уехал домой. Тогда он спустился к дежурному. В эту ночь дежурил по ГФП-721 следователь Карл Диль. Потемкин поведал ему обо всем, что узнал в этот вечер.
До войны Карл Диль около десяти лет прослужил в политическом отделе криминальной полиции. Ему-то не надо было подсказывать, как действовать в подобных случаях. Немедленно оперативная группа во главе со следователем Вальтером Митке была отправлена за четой Левиных и полицейским Аленкиным. Одновременно Карл Диль созвонился с дежурным по лагерю и распорядился, чтобы Ольгу Чистюхину доставили в ГФП.
А Дубровский, так и не дождавшись Потемкина и решив, что тот загулял, улегся спать. Спал он, видимо, крепко и не слышал ни шума подъезжающих к ГФП автомобилей, ни диких, раздирающих душу воплей, доносившихся из следственных комнат. Сам Карл Диль, перепоручив дежурство помощнику, с переводчиком Потемкиным вел допросы.
Муж Марии Левиной был так перепуган, что рассказал все, о чем знал от своей жены. Его даже не били. А Ольгу Чистюхину пытали зверски. Ей вставляли остро отточенные шомпола в коленные суставы. Прижигали сигаретами оголенную грудь. И она не выдержала. Созналась. Назвала и Дубровского, и товарищей по подпольной группе. К утру их всех, кроме Донского, привезли в ГФП.
Отдавая себе отчет в серьезности раскрытого дела, фельдфебель Карл Диль не побоялся побеспокоить полицайкомиссаpa Майснера. Под утро он позвонил ему домой и коротко доложил о случившемся. На целый час раньше обычного примчался Майснер в ГФП на своем «опель-капитане». А через несколько минут и Карл Диль, и Потемкин стояли навытяжку перед ним в его еще не прибранном кабинете.
Выслушав подробнейший доклад следователя, полицайкомиссар Майснер дружески обратился к Потемкину:
— Дорогой Алекс, вы прекрасно поработали этой ночью! Я прощаю вас. Вы достойно искупили свою вину. В награду и как поощрение для дальнейшей работы вы получите сегодня из фондов тайной полевой полиции две бутылки водки. Дорогой Карл, — повернулся он к следователю, — вы оправдали мои надежды и поступили совершенно правильно, приняв экстренные меры. Я буду ходатайствовать перед командованием о повышении вас в чине. А что Дубровский? Что он говорит?
— Господин полицайкомиссар, я не решился без вашего ведома подвергать аресту сотрудника ГФП.
— Напрасно. В данном случае вы поступили бы правильно. Арестуйте его немедленно, иначе он может ускользнуть из наших рук.
— Он спит, господин полицайкомиссар. До подъема еще целых тридцать минут. Но на всякий случай я выставил охрану возле его комнаты.
— Благодарю вас за службу. Действуйте, дорогой Карл.
Дубровский проснулся от какого-то нехорошего предчувствия. Будто его кто-то душил во сне. Он открыл глаза, потянулся и тут же посмотрел на кровать Потемкина. Постель была застлана и даже не примята.