Повести
Шрифт:
— Метр-то сбрось. Сам-то небось аршин с шапкой, а щуку больше себя поборол, не поверят, — урезонил его Угрюм.
Озеро Соли, на берегу которого расположились геологи, небольшое, в длину километра три и не более километра в ширину. Его окружают высокие гольцы, и только на западе они открывают дорогу Верхней речке, вытекающей из озера. Она совсем маленькая, но по ней поднимаются из реки Чая на икромет ленки, таймени, хариусы.
Погода стояла чудесная. Казалось, природа, соскучившись за долгую зиму по теплу,
Бронька подолгу всматривался в громады гольцов, с их белыми вершинами-пиками и почти отвесными стенами из серой гранитной массы, в синюю глубь озера, куда, любуясь собой, заглядывали прибрежные кедры и березы. Нет-нет да пробежит по ней рябь от легкого ветерка, прорвавшегося через щербатину с западной стороны. Тогда озеро темнеет, словно раскрывая свою глубину.
Вдруг на том конце озера, где расположился табор, захохотала тайга. Там шумно купались жизнерадостные хлопцы. Ныряли с плота, проплыв круг, пыхтя карабкались на него и блаженно грелись на солнце. Быстро сбросив одежду, Бронька поплыл к товарищам.
Вдоволь накупавшись, они принялись рыбачить. Рыба в озере водилась в изобилии.
— Колька, смотри, какого черта вытащил! — В руках у Митьки трепещется большой окунь. Бронька, как и подобает опытному рыбаку, без шума и, казалось, без каких-либо усилий вытащил огромного ленка.
Увидев рыбину, ребята пришли в восторг.
— Слышь, Колька, ты против Броньки в рыбацком деле просто салажонок, — говорил Пашка Трояну, который до крови уколол палец об окуневые колючки.
К вечеру ребятам надоела рыбалка, и они отправились на плоту к табору. Бронька остался удить один.
Уже после ужина он заявился с большой связкой лоснящейся жирной рыбы. Ребята его встретили веселыми шутками.
— Броньке можно жить, у него полный порядок с поваром!
Повариха Соня, подливая ему уху, раскраснелась, как мак. Ее веки с длинными ресницами моргали чаще обычного, выдавая волнение.
Наскоро поужинав, Бронька ушел в палатку, где лежал на спальном мешке Пашка Бородых.
— В чем дело, почему смеются ребята?
Бородых улыбнулся.
— А что, задело здорово? Братва не зря заводит вас с Сонькой, она сама себя выдала.
— Как это выдала? Не пойму я что-то… Ничего у нас с Сонькой не было.
— Я это знаю… Вы с Верой на берег бегали… Тут вот что получилось: сели мы ужинать, Митька отставил в сторону миску с ухой и говорит: «Это Броньке». Соня подумала, что «блатной» выловил рыбу, а тебе оставляет пустой суп. Ну и подняла шум: «Вот, мол, сам рыбу ешь, а товарищу водичку»… Взяла большую миску и отвалила несколько больших звеньев рыбы. «Это мы оставим Броньке…» Братву сам знаешь… Вот и попали вы с Сонькой на зуб.
Посмеявшись над
«12 июня.
Сегодня на вертолете МИ-4 прилетели на озеро Соли. Через пару дней двинемся дальше на место работы. На оленях прибыли эвенки-каюры. Здесь все интересно, народ добрый. А по морю все же тоскую. Эх, сейчас бы на сетовой лодке порыбачить!»
— Брось, Бронька, свою писанину. Кому она нужна. Слышь, как поют! Пошли к ребятам.
— Сейчас, Пашка, вот только еще два слева допишу.
По всему озеру раздавались задорные молодые голоса. Это парни и девчата катались на плотах, пели песни, шутили, смеялись. Парни стали раскачивать плоты, девушки завизжали. Поднялся невообразимый гвалт. И, словно передразнивая людей, заревело эхо.
А огромный медведь тем временем вышел на берег доловить рыбу, но, заслышав такой «концерт», бросил злобный взгляд в сторону людей, понюхал воздух, испорченный ненавистным человечьим духом, фыркнул и, повернувшись, не спеша удалился в трущобу.
Кто-то запел. Голос был хрипловатый, несильный, но все сразу смолкли и дружно подхватили песню.
Только поздно ночью разошлась молодежь по палаткам.
Темная-темная ночь. Тишина. Спят геологи. Лишь где-то в соседних горах ухает филин. Под покровом ночи лесные звери осторожно крадутся по тайге. Кто в поисках любимых трав, а кто и за свежей кровью. Таинственна и опасна ночью тайга! Дремать нельзя, ошибаться тоже — заплатишь жизнью…
Бронька долго ворочается в спальном мешке. Нет сна. Видимо, изобилие впечатлений прошедшего дня взбудоражило его деятельную натуру.
Что ждет его впереди? Мысли навязчиво лезут и о прошлом: о матери, о родном Ириндакане. Пришел к нему и Семен Черных: зло посмотрел на Броньку и растаял. Вспомнился рыжий инспектор рыбоохраны, который обнаружил на складе колхоза две бочки сиговой молоди.
— Тоже воруешь?! — спросил он Броньку и, насупив соломенные брови, так посмотрел, что всю жизнь не забыть этого взгляда, с таким презрением обращенного на него.
Бронька ничего не ответил.
— На первый раз прощаю, а с Черных спрошу.
Долго горел огонек в доме председателя. Инспектор «спрашивал», видимо, очень старательно.
А потом?.. Потом, на следующий день забежал на склад Черных. Опухшими, красными глазами оглядел с ног до головы Броньку и прошипел:
— Дурак, расклал на самый вид рыбу, как баба на базаре… Всю ночь «уговаривал» инспектора, кое-как упросил… Вот что наделал ты, сволочь… — Дальше полилась грязная брань, овеянная винным перегаром.
Не помнит Бронька, как получилось тогда… Он так стукнул, что председатель долго лежал в углу за бочкой…