Повод для паники

Глушков Роман Анатольевич

Хуже всего дела обстояли с входной дверью. Войс-блокиратор, отпиравший дверь лишь после того, как сличал голос хозяина с образцом из голосовой базы «Серебряных Врат», похоже, заклинило намертво. Дверь со стеной превратились в монолит, и решить эту проблему кулаком без травматический последствий было нельзя. Окна, что выбивались достаточно легко, на первом этаже, как нарочно, отсутствовали. Все это недвусмысленно намекало мне, чтобы я не высовывался из дома в Жестокий Новый Мир, где с небес будто мертвые птицы падают рудовозы, шутя разваливаются каменные колоссы, а дым пожаров застилает небеса.

Но Гроулер дерзнул. Без какой-либо определенной цели – ему просто захотелось

на волю.

Опустошив бочонок, кое-как уняв нервы и войдя в состояние, когда любая тварь дрожащая легко убеждается, что она право имеет, я вернулся к разбитому окну и, совершенно не заботясь о том, как попаду обратно, выпрыгнул на гранитные плиты дворика.

Здесь-то мной и было нарушено главное правило поведения в Жестоком Новом Мире, которое гласило: жизнь есть страдание и любой необдуманный поступок неизбежно приводит к плохим последствиям. В своих турнирных доспехах модели «форсбоди-5» из облегченного сверхпрочного меркуриума, снабженных силовыми амортизаторами прыжков и стабилизаторами суставов, я порой сигал с такой высоты, что в полете успевал досчитать до пяти. Будь на мне сейчас «форсбоди», я бы вообще ничего не почувствовал – так, будто не прыгнул из окна, а переступил порог комнаты. Нет, конечно, я прекрасно помнил, что в это утро мои ноги не предохраняли удароустойчивые амортизаторы. Просто понадеялся на свой многолетний турнирный опыт и решил, что небольшой высоты не стоит бояться. Тем паче что после выпитого натощак бочонка пива законы пространства уже не казались столь непоколебимыми, а потому земля со второго этажа выглядела гораздо ближе, чем обычно.

Я убедился в собственной глупости, когда едва не пробороздил носом гранит, не устояв на ногах после приземления и распластавшись прямо возле погасшего ландшафт-проектора. Больше минуты провалялся в такой неприглядной позе, приходя в себя. За это время я успел раскритиковать вслух и свое мальчишеское поведение, и гранитное покрытие двора, и даже земную гравитацию, постоянство которой, безусловно, делало ей честь, однако в данную минуту этот факт меня почему-то не радовал.

Впрочем, нашлось за что себя и похвалить. Отправляясь из дома под хмельком, я не забыл надеть штаны, майку и ботинки, поэтому не ободрался о гранит и не отбил при приземлении ступни. Первый урок был усвоен: жизнь в Жестоком Новом Мире заставляет быть предусмотрительным даже в мелочах.

Кряхтя и потирая ушибленные ладони, я неуклюже поднялся и осмотрелся. Передо мной лежало три дороги: первая вела к инстант-коннектору, вторая – вдоль по улице, третья – самая короткая – упиралась в порог соседнего дома. Но проблемы выбора не возникло. Возле стоянки ботов инскона я заметил какое-то движение и потому направился именно туда.

Молодой парень, по всей вероятности, контролер, прохаживался вокруг готового к отправке в стартовую камеру бота и непрерывно говорил. А поскольку кроме него на стоянке больше никого не было, получалось, что разговаривал он сам с собой. Подойдя поближе, я заметил в его глазах слезы.

– Два – четырнадцать – игрек – восемь, – без остановки бубнил парень. Говорил он, конечно, не со своей тенью, а пытался ввести координаты боту. Отключенный бот не реагировал. – Да что же за напасть!.. Два – четырнадцать – игрек – восемь… Ну пожалуйста!.. Два! Четырнадцать!..

– Эй… как тебя там!.. – окликнул я первого встреченного за день человека. Без обязательного ключа на виске и полупрозрачного пикра перед глазами я ощущал себя крайне неловко – будто вышел прогуляться голым. Невозможность опознать персон-маркер собеседника создавала жуткие неудобства. Я понятия не имел, кто передо мной, каков его психологический портрет и как

следует себя вести при разговоре с этим незнакомцем. В отличие от меня, у парня инфоресивер был с собой. Только по уже известной причине он держал его в руке, а не закрепил на положенном месте. Услыхав мой голос, молодой человек вздрогнул, дрожащей рукой поднес ключ к виску и нацелил на меня рамку пикра.

– Бесполезно, – заметил я, приближаясь. – Можешь не суетиться – мой ключ тоже не работает.

Парень между тем повел себя неприветливо – занервничал и испуганно попятился от меня так, словно узрел какого-нибудь мифического живоглота, коими любят стращать доверчивого зрителя в виртошоу ужасов. Моему дружескому совету парень не последовал, энергично потряс инфоресивер возле уха и снова направил на меня сенсор.

– Ну как, помогло? – поинтересовался я, походя отметив, что не одинок в своей привычке применять насилие к отказавшей технике. Не иначе, этот эмоциональный жест следовало рассматривать как некий инстинкт, дремавший в нас ранее и теперь разбуженный критическими обстоятельствами. Я уже не сомневался, что еще не раз столкнусь с его проявлением.

– Не подходи! – яростно блеснул влажными глазами парень, после чего ретировался за бот и настороженно замер, выбрав такую позицию, чтобы между ним и мной была непреодолимая стальная преграда. – Стой, где стоишь! Чего тебе надо? Я тебя не знаю!

– И что с того? – бросил я, замедлив шаг. – Я тоже тебя не знаю. Давай познакомимся. Меня зовут Гроулер, я живу вон в том доме у холма. – Я изобразил добродушную улыбку, которую свирепый по натуре капитан реалеров мог иногда себе позволить. – И у меня было плохое утро, так что прекрасно тебя понимаю. Иду, гляжу, у тебя похожие проблемы, поэтому дай, думаю, подойду, спрошу – может, ты в курсе, что происходит…

– Нет! Проваливай!

– Вижу: не в курсе. Однако стоит ли так переживать по этому поводу? Не спорю – трагедия. Но дело-то поправимо. Разберутся, кому следует, и все починят. А хочешь, пойдем попьем пивка? Еще холодное.

Признаться, я понадеялся, что парень меня узнает, но он, к сожалению, не узнал. Разве есть на свете такой поклонник реал-технофайтинга, который отказался бы выпить пива с самим капитаном Гроулером, пусть и давно утратившим свой чемпионский титул?

– Уходи, я тебе не верю! – прокричал парень. Если бы я не остановился, он бы наверняка забегал от меня вокруг бота. – Держись подальше, пока не увижу твой персон-маркер!

– Как скажешь, – отступился я. И не предполагал, что поломка инфоресивера сумеет вогнать человека в такую параноидальную подозрительность. – Ты вообще где живешь-то?

– Не твое дело! Иди, откуда пришел!

Я пожал плечами – действительно, какое мне дело до этого ненормального, – развернулся и зашагал обратно. Однако не прошел я и десяти шагов, как парень боязливо меня окликнул:

– Э-э-эй, а куда я попал?

Так и подмывало ответить: «Не твое дело», но я причислял себя к культурным людям и потому от грубостей воздержался.

– Западная Сибирь, – обернувшись, просветил я его. – Мегарайон частных владений. Если не ошибаюсь – третий.

– Издеваешься, что ли, географ? – обиженно фыркнул парень. – Типа я такой умник и знаю, где эта Западная Сибирь находится! Координаты стоп-зоны какие?

– Пять – восемнадцать – зэд – тридцать один, – великодушно уточнил я, чувствуя, что еще минута общения с этим инскон-кочевником, и я точно сменю милость на гнев. И плевать тогда на кодекс реал-технофайтеров, предписывающий вести себя в обычной гражданской жизни тише воды ниже травы. Этому придурку лучше не знать, что такое гнев выведенного из себя Гроулера.