Поводырь
Шрифт:
— Так вы отпустите кота? — не унимался я, глядя на инквизитора с ножом в руке.
— Он тебе ТАК дорог? — то ли искренне, то ли деланно удивился колдун — Ладно, отпущу. Если…когда все расскажешь. Начинай, не мешкай!
И я начал. И рассказывал два часа подряд. Все рассказал — кто я, откуда взялся, что делал. Потом разберусь с этим — главное, это выручить Уголька.
Инквизитор едва успевал записывать. Оба инквизитора таращили на меня глаза, колдун удивленно поднимал брови и мотал головой, будто не верил, но не прерывал. А когда я закончил, и о том сообщил, Колдун задумчиво сказал:
— Я так и знал. Одержим демоном. Хорошо, демон Максим,
— Я не оружейник. Я был специальным агентом тайной службы на службе у государства. Что я могу знать об оружии?! Я даже не представляю, как устроен обычный пистолет, не смогу нарисовать его деталей! Я вам все рассказал, что мог и что знал, даже то, что от вас утаили на вашей службе. Отпустите моего кота! Выполните ваше обещание!
Колдун задумчиво посмотрел на Уго, который прекратил попытки вырвать и просто висел вниз головой, на инквизитора, так и державшего в руке нож, и вздохнув, с сожалением сообщил:
— Извини. Мне придется его убить. Во-первых, я обещал моему помощнику, что он снимет шкуру с твоего исчадья. Во-вторых, хочется посмотреть, что внутри у этой твари. В-третьих, я опасаюсь, что если его отпустить, он начнет мстить, и нанесет большой вред нашему ордену и самому императору. Потому — нет, он будет убит.
Колдун кивнул ухмыляющемуся инквизитору, и тот, ухватив отчаянно извивающегося кота за шею, вонзил ему кончик ножа под кожу живота и потянул вниз, раздвигая, распарывая мягкую плоть. Кот завыл, заурчал, кровь закапала на пол, а я смотрел на это — похолодевший, остолбеневший, превратившийся в соляной столб, и в голове было пусто-пусто, как в гулком цинковом ведре.
А потом нахлынула ярость и ненависть — шипучая, взрывная, вулканическая! Я наверное никогда и никого ТАК не ненавидел. Так, чтобы мечтать уничтожить весь мир — лишь бы этих тварей не было никогда и нигде. Мой мозг распирало от прилившей крови, она стучала в висках, билась в затылок, искала выхода!
И что-то случилось. Все эти дни, в моменты просветления (обычно когда меня допрашивали), я пытался дотянуться до магической энергии, но как объяснил мне тот же колдун — каналы, принимающие магию, прочно закрыты специальным снадобьем. Так прочно, что никто и никогда не сможет их открыть. Никакими средствами! Нужны годы и годы, чтобы закупоренные каналы начали функционировать хотя бы на десять процентов, а если всего лишь раз в месяц пить это снадобье — не откроются никогда. И вот теперь я будто расширил, разорвал каналы, по которым магия могла питать ту часть моего мозга, которая отвечала за работу с колдовством. Я не знаю, как это происходит, какой участок мозга отвечает за магию, но то, что такой есть — это очевидно. И он находился в спящем состоянии после того, как заблокировали питание энергией. И вот — в меня хлынул невероятный по обильности, бушующий, клокочущий поток магии! Он затопил меня целиком, с ног до головы! Не только мозг, но и весь я стал этим самым органом, управляющим магией!
И мир остановился. Застыл, как на стоп-кадре компьютера. Я УВИДЕЛ. Потоки магической энергии, которые нитями, толстыми веревками тянулись ко мне, мерцая в пространстве и скручиваясь в жгуты. Нити магии, которые шли к колдуну, и к двум инквизиторам, которые тоже были магами, только слабыми, со специфическими умениями — в основном для того, чтобы пытать,
Да, я вдруг увидел жгуты воздуха, и понял, что могу ими управлять. Стоит просто захотеть, и такой ласковый, такой приятный морской ветерок превратится в клинок, тверже и острее которого нет.
Рука инквизитора, державшая нож отвалилась по самое плечо. Брызнул фонтан крови, сразу заливший, скрывший от глаз белую, будто сахарную кость плеча. Вернее — ее обрубленный сустав. И тут же отвалилась вторая рука. Воздушный клинок будто и не заметил преграды — прошел через нее, как сквозь пустое пространство.
Второй инквизитор упал, разрубленный на уровне бедра. Я отрубил ему ноги по самую задницу. По жизни никогда не был кровожадным человеком, но эти люди…они совсем не люди. Я всегда придерживался того мнения, что некоторым тварям в человеческом обличьи жить не надо. Даже так: само их существование совершенно противопоказано этому миру.
И второе: они должны получать то, что давали своим жертам. Мало повесить охрану концлагеря — их надо убивать так, как они убивали узников. А потом их сжечь — в штабелях, так, как они это делали. И никто никогда меня не убедит, что это не наш метод, бла-бла-бла! Как аукнется — так и откликнется.
Эти двое мучили меня, пытали, и я бы понял — если бы они это делали по службе, без удовольствия, просто потому, что так надо. Но они наслаждались — глумились надо мной, над моими убитыми братьями, над нашей семьей, обещая при этом для меня различные «изысканные» пытки. А еще вспоминали, как пытали попавших в их руки людей. Со смаком вспоминали, наслаждались своими воспоминаниями, когда этого нужно было только стыдиться.
Мастер-колдун догадался о происходящем только тогда, когда двое инквизиторов уже валились на пол, искалеченные, воющие, как стая шакалов. Все произошло практически мгновенно — вот инквизитор втыкает нож в Уго, и вот — оба валятся на пол с отрубленными конечностями. Он успел поставить защиту — непробиваемый щит из твердого, как сталь воздуха. Для этого (я теперь знал!) не нужно много времени — всего лишь микроскопическая доля секунды, и много, очень много энергии! Чтобы поставить такой щит, надо обладать энергией, которую могут пропустить через себя минимум пять сильных колдунов! И это был на самом деле Магистр. Орден Инквизиции знал, кого посылать в мой замок. Император почему-то опасался меня, как никого другого. И это удивляло. Все равно как на арест мелкого дебошира-пьяницу отправить отряд спецназа ФСБ — глупо и смешно.
Я ударил по щиту всей своей энергией, которая потоком заливала мое сознание! Я ударил так, что само пространство закипело, возмутилось, и над кораблем стал раскручиваться гигантский столб урагана! Море закипело вокруг на мили и мили в окружности! Я видел это, слышал это — мои руки-глаза, созданные ветрами дотягивались до самого горизонта! Я был всесилен сейчас, и мог творить все, что угодно!
И щит не выдержал. Лопнул, со звуком порвавшейся гитарной струны. А после я вырвал сердце у колдуна — просто раздвинул грудную клетку двумя жгутами воздуха, и ухватив трепещущий, пульсирующий комок вынул его из груди своего врага. И со всей силы ударил им о пол, расплескивая, превращая в кровавую кашу!