Поворот Алисизации
Шрифт:
– Семпай, не надо. Не надо обо мне беспокоиться… это наказание я должна принять.
Голос Тиизе дрожал, прерывался, но слова звучали твердо. Девушка кивнула, потом повернула голову и устремила взгляд вверх. Презрительно посмотрела на Райоса и зажмурилась. Лежащая рядом Ронье уткнулась лицом ей в плечо, но тоже не проронила ни звука.
При виде решительности девушек Райос чуть отодвинулся, будто в удивлении…
…но тут же ядовитая усмешка появилась у него на губах, и он тихо произнес:
– А ты упряма для девчонки-дворянки шестого класса.
– Давай тогда посостязаемся, которая закричит первой, Райос-доно?
Лица этих двоих, в которых не осталось ни намека на дворянскую гордость, едва ли не горели от вожделения и возбуждения.
Какое-то знакомое выражение – так подумалось оцепенелому Юджио, пока он отчаянно пытался двинуть вперед непослушную ногу. Ну да, конечно – такие лица были у гоблинов, которых он видел в северной пещере два года назад. Эти двое ничем не отличаются от обитателей страны тьмы, которых он и Кирито рубили подобранными там же мачете.
Райос и Умбер одновременно потянулись к лицам Тиизе и Ронье и прошлись пальцами по лбам и щекам, будто подогревая в девушках страх и стыд. Губ они старательно избегали, но лишь из-за прямого запрета соприкасаться губами до брачной клятвы. Однако – что же это за закон, который такие вещи обозначает как запрет, но при этом позволяет насильно обесчещивать девушку до брака? Какой смысл в существовании такого закона?
Дерг.
Внезапно острая боль пронзила правый глаз Юджио. Та же странная боль, которая посещала его время от времени – когда он позволял себе сомневаться в законах и в Церкви.
Обычно он, едва ощутив эту боль, тут же останавливал подобные мысли. Но сейчас, один лишь этот раз, Юджио продолжал думать, неприглядно корчась на полу.
Каждый закон, каждый запрет должен существовать ради того, чтобы все обитатели Мира людей могли жить счастливо. Нельзя красть. Нельзя ранить. И – нельзя бросать вызов Церкви Аксиомы. Когда все люди следуют этим правилам, повсюду сохраняется мир.
Но если так – почему же в законах столько «нельзя»? Бессчетное количество запретов, тянущихся на сотни страниц, вовсе не нужно. Не следует ли вместо всего этого написать лишь одно? Вот что: каждому надлежит уважать, ценить и доброжелательно относиться ко всем окружающим. Если бы одно-единственное это предложение было в Индексе Запретов, Райос и Умбер не смогли бы заманить Тиизе и Ронье в ловушку и играться с ними.
А значит – не может такого быть. Несмотря на всю власть Церкви, не может такого быть, чтобы все человечество несло в себе только лишь добродетели. В конечном счете… в конечном счете…
Люди – существа, изначально сочетающие в себе и добро, и зло.
Индекс Запретов сдерживал лишь малую частицу гнездящегося в людях зла. Вот почему Райос и Умбер могли надругаться над невинными девушками, проскользнув между грубыми стежками законов – нет, в каком-то смысле они это делали с согласия законов. И не во власти Юджио было этому помешать. Прямо сейчас закон дозволял действовать
Словно забыв о существовании Юджио, дворяне высшего класса оглаживали девушек горящими взглядами; потом, подтянув их повыше и распахнув полы халатов, они нависли над своими жертвами, чтобы сделать то, что собирались.
Когда девушки ощутили приближение мужчин, их лица исказились от ужаса и отвращения, в несколько раз более сильных, чем до того. Тиизе и Ронье отчаянно замотали головами, будто умоляя, но Райос и Умбер медленно, будто наслаждаясь самим процессом, придвигались ближе.
Наконец тонкий голосок вырвался из горла Ронье.
– Н-нет… нет… нееет!..
Тиизе, услышав плачущий голос подруги, тоже не выдержала. Крупные слезы покатились из глаз, и она закричала:
– Нет… спаси нас, спаси нас, Юджио-семпай! Юджио-семпааай!
Закон, назначивший столь жестокое наказание Тиизе и Ронье, которые собрали всю свою храбрость, чтобы вступиться за подругу Френику.
Закон, не помешавший Райосу и Умберу заманить девушек в поставленную ими ловушку и не мешающий обесчещивать их.
Если следовать такому закону считается добром…
– Я…
Юджио вложил всего себя в то, чтобы поднять свое тело, отяжелевшее, будто сделанное из свинца целиком, и протянуть правую руку к рукояти «Меча голубой розы», который он сжимал в левой. В правом глазу была уже не просто боль; глаз целиком превратился в раскаленную массу, заливая багровым светом поле зрения; но Юджио, не обращая на это внимания, крепко вцепился в рукоять.
Как только Юджио извлечет острый стальной клинок из ножен, он, по-видимому, лишится всего, чего достиг в Академии. Звание пятого меча, место в Академии, даже надежду на участие в турнире мечников в качестве представителя Академии.
Но если здесь и сейчас он будет просто смотреть на то, что делает Райос, он потеряет нечто очень важное. Свою честь мечника… даже нет, свое сердце.
Когда они позавчера веселились в лесу, Кирито сказал. Он сказал, что есть вещи, которые необходимо сделать, даже если это запрещено законом. Есть вещи более важные, чем законы, запреты, Церковь Аксиомы.
Наконец-то Юджио понял. Он понял, почему Алиса прикоснулась к земле страны тьмы восемь лет назад.
Сомнений не было – Алиса тогда хотела помочь рыцарю тьмы, который умирал, пронзенный стрелой Рыцаря Единства. Было в ней какое-то важное нечто.
И вот настала очередь Юджио. Что именно представляет собой это важное нечто, он не мог выразить словами – хотя, должно быть, для многих жителей Мира людей это просто «зло».
– Но… но я!..
Издав вопль, Юджио потянул «Меч голубой розы» из ножен.
Однако.
Его правая рука вдруг застыла, будто меч и ножны – да нет, всю руку – сковал лед. И одновременно страшная, невыносимая боль от правого глаза пронзила всю голову. Перед глазами все покраснело, посыпались искры, сознание начало уплывать.