Поворот судьбы. Книга 1
Шрифт:
— На обоз торговцев не похоже. — сказал я, когда последний всадник пропал за поворотом.
— Они больше похожи на стражников из Горунда, в котором я был с отцом два месяца назад. — тихо прошептал Жер.
— А мне кажется, что это солдаты нашего барона. — резко сказал Харук.
— Что делать солдатам у нас? — спросил Жак.
— Кто знает. — сказал я тихо. В груди зарождалось неприятное предчувствие.
Придя в деревню, после обоза, мы сразу заметили суету, царящую на улицах. По всей Помидии расхаживал наш патруль и громко объявлял о том, что обязательно всем нужно прийти на площадь.
«Подданные барона Нольтского! Ради вашего барона и страны завтра в предрассветный час должны явиться к нам все мужчины от шестнадцати до тридцати лет. Будете на службе у барона! Вам или вашей семье будет заплачено за верную службу. Проведите последний день с семьёй и соберите пожитки. Первым пришедшим двадцатью мужикам будет жаловано звание десятника. Будете командовать теми, кто пришел позже вас. Те, кто не явится к нам, будут объявлены изменниками и повешены прямо здесь, где я стою. В назидании остальным. Мои верные офицеры будут охранять ваш покой от возможного врага, так что можете не беспокоиться о сохранности вашей деревни. Приказ барона. Можете расходиться».
Во время объявления этого приказа, у Жака разболелся живот. Не дослушав до конца, пошел облегчиться. Так сказать, выпустить вулкан наружу. Кусты он долго не выбрал, только парочка была поблизости, на дальнем краю площади, посаженные для красоты. Посмотрев для верности по сторонам, сел. Находясь в процессе облегчения, Жак не заметил, как к кустам подошли парочка солдат, исполняющих роль защитников. Мол, пускай смотрят помидийцы как они, верно, охраняют их покой. Когда один из них чуть ли не наступил в опорожнение, Жак понял, что не один. С огорчением он прервал свой процесс, дабы подождать, когда они отойдут. Так как Жак сидел в кустах, солдаты его не заметили и переговаривались между собой, а он их прекрасно слышал. Эти двое были в одинаковых униформах, без доспехов. Один из них был молодой парень на вид не старше Свиря. Широкоплечий, с мощным на вид телом, голова лысая, лицо как будто вырубили из камня. Второй был постарше. Тоже лыс, но с маленькой рыжей бородой, ростом ниже первого и выглядел более суровым. Прямо убийца, а не солдат. Лысые они были, потому что всех солдат, не старше сотника, бреют на лысо, чтобы во время битвы волосы не мешали в бою.
— Интересно, почему командир не сказал этим крестьянам, что началась война и их отправляют как пушечное мясо для эльфов. Они бы попрощались нормально. Хотя бы заранее близкие оплакали их смерть. Жалко же их, они даже меч держать не умеют. — сказал тот, что помоложе.
— Иди сам и спроси. Потом тебя разжалуют или отправят вместе с ними. С начальством лучше не связываться, особенно с нашим. — ответил бородатый.
— Почему? Наш сотник вроде бы известен в баронстве. Да еще сам зачитывает указ, не поленился же. — сказал молодой.
— Это он играет на публику, чтобы не началась паника. Говорят, будто командир стал сотником благодаря
— Плохо. Чувствую что-то в стране тёмное затевается. — сказал молодой, а потом шумно вдохнув добавил — Даже говном запахло. Идём отсюда, а то кто-нибудь услышит. Не хорошо будет. Ты слышал о каких-то неладах с Ресконом? Будто затевается еще одна война…
Когда они ушли. Жак быстро подтёрся и побежал со всех ног к друзьям. Они были недалеко. Сидели на старой скамейке и обсуждали указ. Да в шутку говорили, что надо обязательно прийти раньше всех. Станут десятниками и будут командовать. Будет маленькая власть. Жак, недослушав очередной монолог о будущем, рассказал им услышанное. Сначала подумали, что друг шутит. Хочет отбить охоту друзей и прийти завтра первым, дабы командовать всеми. Но видя, что он абсолютно серьезен, нет даже намека на улыбку. И после клятвы перед богами, мы с неохотой поверили. Кому лучше доверять — проверенному другу или какому-то человеку, приехавшему издалека?
— Война с эльфами. И нами будут прикрываться, как щитом, от их стрел. Это же бред! А если нет, то выжить шансов нет. — все еще сомневаясь, прошептал Дорос.
— И еще объявят мёртвыми героями…. Кто хочет умереть ради геройства? Я нет. Да и вы, думаю, тоже. Наверняка, на каком-нибудь из их балов будет сказано примерно так: «Мужчины деревни Помидии погибли геройской смертью, защищая страну от кровожадных эльфов. Вечная им память. Выпьем же за их души!» А через года два уже все забудут. — сказал хмуро Лясь. Все сказанное и на площади, и другом было логичным. Так что Лясь не сомневался в своей правоте.
— Может, сбежим от этой войны? Она не наша. Не мы объявили о «уничтожение всех рас, кроме людей», а король. Пусть сам и сражается. Жак же сказал, что в городах безопасно. Давайте переберёмся в Горунд? Там у меня сестра с семьёй живёт. Может нас пристроят к себе. — сказал Жер тихо. Опасался, что нас подслушивают. За такие слова против короны обычно по головке не гладят, а срубают ее прилюдно. Он был миролюбивым человеком, только часто поддавался страху. Но честно пытался с ним бороться, поэтому я и, думаю, остальные никогда не считали его трусом. Сейчас ему было страшно, как и всем нам.
— Дибил! Ты хочешь умереть? Так подойти к любому другому человеку и слово в слово повтори то, что ты сказал. Оглянуться не успеешь как окажешься на плахе. Будь с нами кто-нибудь еще, все бы так и случилось! Так что оставляй такие мысли при себе. — схватив за одежду и чуть приподняв, в лицо Жеру со злостью сказал я. Ну а вдруг это повторится и кто-нибудь услышит? Пусть учится на своих ошибках.
— Оставь его. — с вызовом сказал Лясь, хватая меня за руку. Защищает своего лучшего друга.
— Знаете. Я согласен с Жером. Надо валить из деревни, от этих солдат. Хочу много деток и красавицу жену. Не хочу погибать молодым. И еще одна моя мечта исполнится. Увижу хотя бы чуточку мира. Всегда хотел попутешествовать. — сказал весело Жак, хлопая Жера по плечу. На реплику Жака, Жер неуверенно улыбнулся.
— Нам все равно придётся уйти. На смерть или по предложению Жера, в город. Не желаю покидать родную деревню, но деваться не куда. Я с вами ребята. — сказал с грустью Дорос, оглядев близ распложенные дома. Как будто прощался со всем этим…