«Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы
Шрифт:
– Осколок, – судорожно сглотнув, захрипел Ненюков, уставившись мутными глазами на Сергея Платоновича. Неожиданно крепко схватился за воротник мундира Ключевского и заговорил быстро-быстро:
– Застрял осколок между мамеринцем и платформой… Нельзя стало наводить. Я вышел наружу, исправил. Иначе никак не исправить. И тут японские снаряды. Один, другой… Шимоза. Град осколков. А нас… Их… всех через открытую дверь… Как вышло, что всех?! Я не успел закрыть дверь… Посекло. Я их… Это я виноват.
Ненюков сделал еще один большой глоток из фляжки Сергея Платоновича и закончил громко и внятно:
– Не спасайте меня. Я все равно застрелюсь.
– Не болтайте
– Ершов! Проверить орудия!
Ершов взобрался на пост управления, просунул голову в командирский колпак. Комендоры заняли места возле орудий. Загудели электромоторы в бронированном колодце подбашенного отделения. Башня плавно развернулась влево, затем обратно вправо.
– Работает, вашбродь! – заорал сверху Ершов.
Эвакуировали вниз раненых, вытащили убитых. Вместо испорченной электрической подачи пришлось подавать снаряды вручную по желобам. Это не помешало носовой двенадцатидюймовой башне «Цесаревича» через некоторое время возобновить огонь по противнику.
…В седьмом часу вечера 28 июля 1904 года исход морского сражения в Желтом море был уже предрешен. Несмотря на то что еще отчаянно поливали меленитовыми снарядами русский флот два броненосных крейсера главных сил адмирала Того. Несмотря на хитроумные эволюции крейсеров Дэва, то сближавшихся с русскими кораблями на пистолетный выстрел, то уходившими на время, описывая циркуляции, зализывать полученные раны. Русские суда снова выстроились в кильватер друг другу, охватывая голову вражеской колонны. Боролись с многочисленными пожарами, вызванными воздействиями шимозы на броненосцах Рожественского. Сильно был покалечен «Суворов». В какой-то момент боя казалось, что неминуемо перевернется «Цесаревич». Обошлось. Весь избитый броненосец Макарова занял место за «Ослябей» в конце своего отряда. Впрочем, сквозь бушевавшие на нем пожары артиллеристы «Цесаревича» продолжали посылать неприятелю свои смертоносные приветы.
Оглушительная точка в сражении была поставлена около 18.30. В возглавлявший японскую колонну броненосец «Фудзи» попало несколько крупных снарядов. Был отмечен взрыв и пожар на юте броненосца и в районе кормовой двенадцатидюймовой башни. «Фудзи», хоть и подвергался сосредоточенному русскому огню, продолжал бодро отстреливаться изо всех исправных орудий, а их сохранилось еще немало. Он умело маневрировал и грамотно управлял японскими силами. Как вдруг от взрыва, перекрывшего, казалось, весь остальной грохот боя, на «Фудзи» подлетела вверх кормовая башня главного калибра. Над японским броненосцем встало огромное грибовидное облако, в котором моментально потонул силуэт корабля.
Когда белесое облако рассеялось, оказалось, что в японской колонне стало на одно судно меньше. «Фудзи» просто исчез с поверхности моря за считаные секунды.
Головным стал следующий мателот – «Асахи», последний из японских броненосцев. Видимо, потрясение от увиденного прямо перед собой было на «Асахи» столь велико, что он тут же поднял сигнал о прекращении сражения. Последовательно поворачивая на ост, все японские корабли прекратили огонь и вышли из боя, постепенно скрываясь в надвигающихся сумерках тумана.
37
В восьмом часу вечера русские броненосцы в Печилийском заливе по сигналу с «Суворова» застопорили машины. Набежавший было туман быстро рассеялся. Море стало чистым во все стороны до самого горизонта. Темнело летом в этих широтах поздно. В направлениях китайского и корейского берегов выслали дозоры из числа крейсеров Эссена. Во время боя
Адмирал Макаров перенес свой флаг с израненного «Цесаревича» на броненосец «Ретвизан». Туда же перебрались и чины его штаба. Вскоре единственный уцелевший на четыре головных броненосца Рожественского паровой катер с «Орла» доставил на «Ретвизан» и самого Зиновия Петровича. Рожественский был тяжело ранен в голову и спину, но находился в сознании. Более того, даже пытался с носилок руководить собственным перемещением на «Ретвизан». А когда громко обматерил неловко тряхнувшего носилки матроса уже на палубе «Ретвизана», всем стало ясно – бравый адмирал жить будет еще долго.
Вместо лазарета Рожественский приказал нести себя в адмиральский салон. Пока приходили сообщения с каждого броненосца о полученных повреждениях и состоянии кораблей, там спешно собиралось импровизированное совещание во главе с Макаровым. Утомленного, перебинтованного Зиновия Петровича под руководством судового врача уложили на широкий диван, со всех сторон подоткнув кожаными подушками. Несмотря на возражения, он настоял на своем участии в выработке дальнейшего плана действий.
Общий итог сражения в Желтом море радовал. Было потоплено по крайней мере три японских корабля, из них два – броненосцы. «Микаса» как минимум потерял боеспособность и надолго выведен из строя. Остальному японскому флоту навряд ли нанесен меньший ущерб, чем вышедшим из сражения русским кораблям. По сути, главные силы противника на море оказались разгромлены. Адмиралу Того (если он вообще остался в живых) больше нечего противопоставить нашему Тихоокеанскому флоту. А это автоматически означает разгром морских коммуникаций, по которым снабжается японская армия на материке, и скорое окончание войны. Победное для России окончание…
На русских броненосцах справились с пожарами, и теперь полным ходом шла приборка после жестокого боя. Разбирали завалы, заделывали пробоины, исправляли на скорую руку подлежащие починке орудия, узлы и механизмы. Подошли вызванные по беспроволочному телеграфу госпитальные суда «Орел» и «Кострома». На них передали тяжелораненых. Готовились отдать последние почести погибшим.
Над морем уже начало темнеть, когда на «Ретвизан» к адмиралу Макарову окончательно стеклись все основные сведения. Результаты дневного боя на девяти русских броненосцах – несколько сотен убитых и около полутысячи раненых. Все корабли сохранили процентов семьдесят-восемьдесят своей боеспособности. Наиболее крупные подводные пробоины заделаны, вода исправно откачивается из подвергшихся затоплениям отсеков, большинство машин целы. Главные силы готовы к продолжению похода, способны развить и удерживать ход не менее пятнадцати узлов.
Хуже обстояло дело на «Суворове» и «Цесаревиче». Им досталось во время сражения больше всех. Оба броненосца потеряли свыше половины своей артиллерии каждый. Имелось на них и множество подводных пробоин, заделанных на скорую руку. Несмотря на исправность котлов и механизмов, были серьезные опасения, что корпуса кораблей не выдержат и на высокой скорости через полученные пробоины внутрь вновь начнет поступать вода. Впрочем, на данный момент и «Суворов», и «Цесаревич» доложили о своей готовности выступить дальше.