Поворотный день
Шрифт:
Как сейчас. Расставались возле самой воды. Не плакали, не целовались, лишь крепче обычного стиснули друг друга, хлопнули пару раз один другого по спине и одновременно сказали:
— Прощай, брат…
И направился боец, гремя царскими медалями, полученными на германском фронте, на противоположный берег Дона, в хутора, занятые белоказачьими войсками Мамонтова.
Идет от хутора к хутору, интересуется земляками-одногодками, кое о ком сам рассказывает матерям и невестам, спрашивает, как живется-можется казакам при новой
Разное рассказывали жители солдату, но никто точно не знал, когда войска начнут наступление на позиции красных. Наконец, и одном хуторе Логвину удалось обнаружить странную процессию. Из займища к берегу казаки возили и таскали срубленные деревья. Петрунин незаметно подкрался к берегу, залег в кусты.
Смотрит, из затона вышла баржа не баржа — зеленый остров. Такой приплывет к позициям, и не сразу заметишь его.
— Что скажете, господин полковник? — спрашивает поручик с баржи.
— Великолепно, — отвечает полковник, стоящий возле легкой брички. — Но следует торопиться. Не забывайте, мы бездействуем третий день. Это может насторожить красных.
— К двадцати четырем будет закончена маскировка флотилии.
— Великолепно, — снова похвалил тот поручика. — Сейчас прикажу стягивать сюда части. Надеюсь, ваши тихоходы-катера доставят нас к Сиротинской еще в темноте?
— Через два часа, господин полковник. А оттуда до позиции красных не более трех верст займищем и как снег на голову, — ликовал поручик.
«Значит, часа в два ночи они будут возле станицы, — подсчитал Петрунин. — Ну, давайте, господа, торопитесь, мы вас встретим».
Пробираясь сквозь терновые заросли, ушел далеко вверх по реке, разыскал в займище сваленный сушняк многолетнего тополя, стащил его в воду, привязал к веткам шинель, гимнастерку, брюки, сапоги и вошел в октябрьскую воду. Она сразу обожгла тело. Боец энергично заработал ногами. Через несколько минут Петрунин почувствовал под собой дно левого берега. А еще спустя десяток минут его остановил дозор красных.
Прискакав в штаб. Петрунин рассказал командиру о готовящемся десанте.
Шапошников уточнил по карте, где будут баржи через два часа после выхода из затона, и решил окружить это место заранее.
В полночь скрылась за горизонт луна. Стало так темно, что не поймешь — то ли куст справа шевелится, то ли человек. А тут еще сплошные облака последние звезды спрятали.
Жуткая тишина повисла над Доном. Стал Шапошников уже подумывать о том, что белые не подготовились к высадке десанта или решили перенести операцию на предрассветный час, но в это время где-то далеко ухнул филин, а ему трижды ответила кукушка. И сейчас же Логвин дернул командира за рукав и радостно зашептал, как будто его голос могли услышать:
—
Шапошников подошел к самой воде. Ничего не видно. Настороженно слушает, может, забухает мотор? Стоп. Откуда-то издалека, как из сказки, плывут звуки над водой. И среди условных птичьих — железные — тук-тук-тук.
А когда совсем близко натуженно застучали дизели, Шапошников вдруг заметил, как к берегу едва приближается черный остров. Он взбежал на кручу, залег рядом с Петруниным, и сейчас же по цепи полетел его приказ: не стрелять, лежать тихо.
Вот уже несколько черных островов закачалось около берега. Тяжелые баржи заскрипели на раскатах, раздалась приглушенная команда: — Пшел!
Первые солдаты, прыгнув в воду, осторожно, словно цапли, вышли на песчаную кромку и остановились, прислушиваясь к шуму леса, всплескам реки за спиной. Вот уже белогвардейцы вытянулись цепью. И тут над головой Петрунина, как выстрел, раздалась команда:
— Огонь!
Берег, казалось, вздрогнул от дружного залпа. На миг яркая вспышка всех ослепила. Слева и справа застрочили пулеметы. Бойцы стреляли по мечущимся фигурам.
Чтобы спасти положение, белые открыли беспорядочную стрельбу с барж. Под прикрытием огня десант решил пробиться вперед и разбрестись по займищу. Но его встретил новый дружный залп.
А с барж все бежали и бежали на берег солдаты. Цепляясь за корневища и кустарники, прыгая с коряги на корягу, метр за метром они поднимались по зыбкому обрыву. Наступило критическое положение. Командир полка принял решение: пропустить десант в займище. Как только белоказаки прорвали цепь и устремились по старой дороге к луговине, раздалось, громкое «даешь!». Это вступили в бой конники, которых Шапошников держал в засаде.
Белые дрогнули и побежали обратно. У самой воды, размахивая наганами, их пытались остановить офицеры. Особенно старался рослый, в высокой папахе. Он просил, требовал, а они бежали мимо, стараясь быстрее добраться до барж. Поняв, что угрозы и уговоры не действуют, он выстрелил в солдата, бежавшего прямо на него.
Все это видел Логвин Петрунин, притаившийся за мшелым пнем. В сером рассвете он без труда узнал в офицере человека, который разговаривал днем с поручиком. Логвин догадался, что полковник — важная птица, может быть, самый главный в этой операции. У Петрунина моментально созрел дерзкий план.
— Магомет, — сказал он неразлучному с ним горцу, — я сейчас накрою вон того дылду, а ты покидай ближе к нам лимонки.
Пользуясь паникой, он вместе с белыми бросился к воде и, пробегая за спиной полковника, так ловко толкнул его, что тот упал, зарывшись лицом в песок. Логвин тут же навалился на него и, дождавшись разрыва сзади, предупредил:
— Не шевелись, ваше благородие, иначе каюк, гранатами лупят.
Следующая граната разорвалась ближе, осыпав их землей.