Поворотный день
Шрифт:
По-журавлиному поднимая ноги, Дундич покружился по комнате, вглядываясь в шипели и кители спящих. Вошедший Казаков показал на приоткрытую дверь. Взводя курок нагана, разведчик шагнул к двери, осторожно толкнул ее. Оттуда ударило в нос спиртным, папиросным дымом, пряностями закусок. Под горящей лампадкой на спинке стула висел генеральский китель. На кровати, раскинув ноги в белых шерстяных носках, тяжело храпел мужчина. Его лохматая голова упиралась в ажурную грядушку.
От радости,
— Бери и аллюром во двор.
Не успел Дундич повернуться к старшему Скирде — Дмитрию, тот уже ловко сграбастал спящего и, как малое дитя, понес из комнаты. Дундич держал наган на взводе, а Негош приготовил на всякий случай гранату.
Но постояльцы куреня даже не шевельнулись. Словно состязаясь друг с другом, они храпели на все лады и переливы.
Во дворе под навесом жевали сено оседланные кони.
— Бери! — приказал Дундич Михаилу Скирде, указав на белого высокого дончака с мощным крупом.
— Такой выдержит! — подтвердил его догадку Михаил. Чуть спружинив, он взялся за седло и уже в следующую секунду был на лошади.
Белогривый почувствовал на себе чужака, сердито прянул ушами, но сильная ладонь Скирды погладила его морду, и он успокоился. Михаил протянул руки к брату и принял в них, как в люльку, спящего пленника.
— Давайте через левады, — предложил Казаков, уже разобравший с Иваном плетень на заднем дворе.
На второго коня Дундич усадил Дмитрия.
— Будете менять один другого, — сказал командир и, махнув рукой всадникам, увлек остальных к месту, где ожидали кони и часовые.
По дороге к ним присоединялись бойцы, оставленные в прикрытии.
Дундич слышал, как то тут, то там раздавались возбужденные голоса:
— Самого взяли! — докладывал Казаков каждому встреченному.
— Пропили кадеты генерала!
А Князский, увидев в руках Казакова мундир, привычно заерничал:
— Чую, откуда-то дух чижолый. А это, оказывается, ты шаровары его захватил!
… Солнце еще не поднялось над крышами Котлубани, когда конные разведчики подвезли пленника к штабному вагону.
Дундич пошел в салон и, широко улыбаясь, протянул командарму коричневый планшет и темно-синий китель с генеральскими погонами.
— Генерал Голубинцев здесь, — доложил он, кивнув на дверь.
Бывшие в штабе Думенко, Буденный и другие командиры повернули головы к двери.
— Их превосходительство, — произнес чуть насмешливо Иван Антонович, — спят еще.
Он подошел к окну и показал рукой на бойцов, окруживших необычного пленника, все еще завернутого в одеяло. Ворошилов, а за ним все присутствующие рассмеялись и поспешили
Командарм наклонился над пленником, рот которого был забит внушительным кляпом, а глаза, кроме удивления, ничего не выражали.
— Поднимите его превосходительство! — приказал командарм.
Братья Скирды распеленали пленника, вынули платок изо рта и помогли стать на ноги.
— А ну, проснись! — приказал Думенко, видя по испитому, отечному лицу золотопогонника, что он все еще не верит, что находится далеко от той комнаты, где в углу мирно тлела лампадка.
— Давно не сплю. Все думаю, как это могло случиться, — пленника передернул озноб.
— Прохладно, ваше превосходительство? — спросил Ворошилов под веселый смех красноармейцев. — Верните ему китель, — кивнул он Дундичу.
Но когда пленному передали китель, он недоуменно поглядел на Ворошилова и пробормотал:
— Тут ошибка, господа. Я не их превосходительство, не генерал Голубинцсв, я начальник штаба полковник Денисов, казак станицы Темнолесской Ставропольского округа.
— Ну, ну, не дури нам головы, — нахмурился Дундич. — Надевай.
Офицер попытался натянуть китель с золотыми погонами, но скоро вспотел и с мольбой посмотрел на Ворошилова. Когда шов смачно треснул под мышками, раздался хохот собравшихся. Дундич понял, какую оплошность допустил.
Видя его состояние, Ворошилов дружелюбно заметил:
— Не печалься, Ваня. Эта птица поважнее самого генерала.
Чтобы окончательно успокоить разведчика, Буденный похлопал его по плечу:
— Командарм верно говорит.
А Думенко протянул ему твердую широкую руку и сказал:
— Ну, спасибо тебе, Дундич!
Уже в вагоне на допросе полковник Денисов объяснил, как стал жертвой генеральского мундира. С вечера в доме было душно. Работая над операцией, Голубинцев снял китель и повесил на спинку стула. После обильного ужина генерал ушел в спальню, а полковник положил свою гимнастерку на табурет и заснул.
Полковник подтвердил данные армейской разведки, уточнил исходные позиции полков и время атаки.
Охваченные подковой двух полков красных и пулеметным эскадроном, части Голубинцева не успели развернуться в боевые порядки, были смяты и отброшены в степь. Армии Ворошилова осталось от удравшего генерала пятнадцать пулеметов, четыре орудия со снарядами, тысяча лошадей и обоз с обмундированием и продовольствием.
Случай в засаде
Не раз и не два за время боев под Царицыном попадали красные части в засады белых. И не раз и не два приходилось Дундичу выручать товарищей из беды.