Поворотный день
Шрифт:
Дундич подошел к открытому окну и выглянул на улицу. Собственно, улица уже кончилась. Перед ним раскинулось городское кладбище с деревянными крестами, мраморными памятниками, каменными надгробьями. Где-то там есть свежая могила конармейцев, погибших при штурме города Ровно. А сколько братских могил разбросано по всему пути красной кавалерии! Пожалуй, не счесть. От его интернационального отряда осталось трое: он, Негош и Князский…
От тяжелых мыслей Дундичу стало душно. Он расстегнул воротник гимнастерки. Нервно качнул головой и отошел от окна. Штабисты
Пятый день Дундич командует полком. На просьбу прислать замену командир дивизии Тимошенко ответил:
— Ты же лев, Дундич. Неужели льву нужен начальник? — И хитро посмотрел на серба.
— Я скоро уйду в штаб армии, — серьезно предупредил комдива Дундич.
— Вот когда уйдешь, тогда буду ломать голову о замене. А пока командуй.
И вот он командует. А какое же это командование, когда-ты хочешь идти и идти без остановки вперед, а тебя, словно коня в ночном, стреножили и не разрешают дальше окрестностей Ровно выезжать, да еще велят готовиться к обороне?
После обеда выехали к железной дороге, соединяющей станцию с сахарным заводом. Здесь решили занять оборону. Дундич увидел на далеком взгорье группу всадников. Подумал: «Тут как тут. Александрию отбили, теперь к Ровно подбираются».
Вдоль берега неширокой Горыни Дундич со своими бойцами проехал ближе к Шпановским высотам. Земляной форт, остатки древней крепостной стены были очень удобны для длительной круговой обороны. Кроме того, с форта все было видно на много верст кругом. Командир полка тут же решил занять форт и оставить там небольшой дозор с пулеметами.
— За мной! — скомандовал Дундич и направил своего коня к кургану.
Всадники двигались цепочкой по узкой меже. Справа и слева стояла рожь. Глядя на хлеба, Дундич вспоминал донские раздольные нивы, восковые волны пшеницы. «Теперь колдаировцы в поле. — подумал Иван, убирают урожай. Марийка пишет: «Жду к ноябрьским домой». «Раньше будем!» — мысленно обещает он. Говорят, что Городовиков вырвался уже за Луцк, дошел до Львова. «Разгромим панов, скажем рабочим и крестьянам: «Правьте своей Польшей». А сами вернемся домой. И тогда не только поляки все трудящиеся на земле поймут, что новая Россия, революционная, ленинская, друг меньших народов».
Размечтавшись, Дундич не заметил, как Мишка вынес его на гребень холма к замшелым стенам. Действительно, обзор отсюда был не худший, чем с колокольни городского собора. И еще раз подумал Дундич, что Шпановский форт отдавать врагу нельзя.
Около железнодорожного полотна загремели одиночные выстрелы. Поднес к глазам бинокль. Из леса к насыпи бежали бойцы, отстреливаясь.
Еще не зная, что будет дальше, Дундич приказал одному из своих:
— Аллюр три креста в штаб, поднимай полк, веди сюда!
Не успел гонец спуститься с высоты, как из зарослей граба, что рос вдоль Горыни, раздалось несколько выстрелов.
— Беляки, беляки! — кричал Шпитальный, показывая в сторону села Александрии.
Пехота шла развернутым строем, подминая колосья сотнями сапог, на ходу дала залп по высоте.
Дундич мгновенно
— Ваня! — приказал Дундич Шпитальному. — Лети к железнице, передай приятелям, чтоб отходили сюда.
Ординарец скатился с почти отвесной стены форта в густую, рожь. И по ней побежал, едва пригибаясь.
— Красота, Ваня! — кричал ему вслед командир, радуясь, что малый рост ординарца тут пригодился как нельзя кстати.
Дундич повернулся к товарищам и сказал:
— Коней уберите под стену. А все — ложись кругом. Будем держаться до прихода полка.
— А вон ляхи на плот становятся! — указал в сторону реки Казаков.
— Дай карабин! — попросил командир и лег, удобно раскинув ноги у подножья полуобвалившейся башни.
Раздался выстрел. Солдат, стоявший на плоту, плюхнулся вводу. Остальные отбежали в заросли кустарника. Дундич приподнял голову. Только что шедший развернутым строем полк вдруг исчез. Командир понял: цени залегли во ржи. Это был непонятный маневр. И лишь на железнодорожной насыпи продолжался бой. Там, не жалея патронов, стреляли с той и другой стороны.
— Казачок, — позвал Дундич, — следи за левым флангом. Петро, а ты — за правым.
Сам Дундич не спускал глаз с железной дороги. Он то и дело хватался за бинокль, разыскивая в густых хлебах своего ординарца. Вот Иван выбрался к невысокой насыпи. Метнулся из конца в конец, очевидно ища командира батальона. И вот уже красноармейцы по одному, по два начали спускаться с откоса и отходить в сторону форта. Когда последние бойцы вместе со Шпитальным спрятались во ржи, на насыпи появились одинокие фигуры офицеров. Они сначала робко, затем смелее и смелое вставали во весь рост и кричали своим солдатам, идущим из леса. Наконец их набралось не меньше роты. Пальцы сами тянулись к курку, но Дундич понимал: выстрелами отсюда вряд ли их достанешь. Когда враги открыли стрельбу по хлебному массиву, командир полка приказал:
— Прикрыть огнем!
В это время связной Дундича, не доезжая Ровно, встретил командарма. В сопровождении начальника штаба Зотова и адъютанта Зелинского Семей Михайлович шел на рысях к форту. В полуверсте от него двигались ряды кавалеристов.
— Товарищ командарм! — приложил руку к фуражке связной. — Шпановские высоты и станцию обходят с трех сторон.
— Много?
— Нет числа! Прут и прут.
— Что я говорил, — заволновался Зотов. — Надо отходить, Семен Михайлович.
— Не спеши, Зотов, — остановил его командарм. — Кто там бьется?
— Дундич думает, что двадцать четвертый.
— А Дундич как туда попал? — встревоженно напружинился в седле Буденный.
— Выехали для обзора местности.
— Ах, вражий сын! — заворчал командарм. — В самое пекло лезет. Ну-ка, хлопец, гони своего маштака обратно и скажи Дундичу, чтоб немедля отходил к городу. Мы его прикроем. Главное, надо узнать поточнее, сколько пилсудчиков идет на нас. Ежели дивизия, выстоим.