Повседневная жизнь благородного сословия в золотой век Екатерины
Шрифт:
В другой раз Екатерина рассказала послу об участии депутатов от инородцев в Уложенной комиссии: «Выборные от самоедов, дикого племени, подали мнение, замечательное своей простодушной откровенностью. „Мы люди простые, — сказали они, — мы проводим жизнь, пася оленей; мы не нуждаемся в Уложении. Установите только законы для наших русских соседей и наших начальников, чтобы они не могли нас притеснять; тогда мы будем довольны, и больше нам ничего не нужно“» [851] . Под этими трогательными картинами тоже лежит представление о благородном дикаре. На деле жизнь первобытных народов была крайне тяжела: они страдали от нападений соседних племен, цинги, притеснений администрации, голода, наконец, когда промысловые животные уходили в другие края. Двести лет назад правительство не имело ни средств, ни способов помочь им. Более того: оно
851
Сегюр Л., де.Записки о пребывании в России… С. 322.
Совсем другое отношение вызывали народы, вышедшие из дикости, но не достигшие просвещения. Те, кто, несмотря на древние корни, погряз в варварстве под пятой завоевателей. Здесь вступал в силу стереотип о ленивом варваре и жадном правителе, на восточный манер, разорявшем своих подданных. Незадолго до заключения Георгиевского трактата 1783 года один из русских офицеров капитан Языков живописал в донесении положение грузинского крестьянства: «До вступления нашего корпуса редкий мужик имел сто копеек, а когда у мужика несколько покажется денег, то ежели не успеет князь его их отнять, то царь отымет. Они, как нарочно, равняют, чтобы все были бедны. Поселяне и жены их платье и рубашку носят до износу, а когда совсем издерут, тогда уже начинают стараться о новой. Я несколько раз видел, что женщина, сидя нагая, моет рубашку и, вымыв ее, опять надевает, а ребятишки многие и нагие бегают» [852] .
852
Кокиев Г. А.Присоединение Грузии к России // Исторические записки. М., 1938. № 4. С. 167.
Эта зарисовка тем и ценна, что сделана с натуры. Если дикость связана только с бедностью, то победа над ней достижима по мере накопления богатства. Но у любой страны, ставшей на путь европеизации, имелись обычаи и традиции, расставание с которыми больно ударяло по миросозерцанию нации. Именно в екатерининскую эпоху власть впервые с начала XVIII века задумалась о недопустимости раскачивать корабль второстепенными реформами, мало дающими для просвещения, но вызывающими негативную реакцию подданных. Попытки заезжих интеллектуалов подтолкнуть к ним русское правительство встречались неприветливо. Показательна беседа Казановы с Екатериной II о григорианском календаре. Ею мы и закончим наш рассказ о европейских путешественниках.
«— Европа дивится, что старый стиль все еще существует в стране, где государь явный глава церкви и есть Академия наук…
Императрица намеревалась ответить, когда увидела двух дам и велела их подозвать.
— В другой раз я охотно продолжу разговор наш…
Другой раз представился через восемь или десять дней…
— На всех письмах, — сказала она, — что отправляем в чужие страны, на всех законах, могущих для истории интерес представить, мы, подписываясь, ставим две даты…» И далее Екатерина II вывалила на изумленного собеседника массу научных сведений о високосных годах, лунной эпакте, праздновании Пасхи, равноденствии, спорах астрономов и т. п. Сразу становится ясно, что государыня не зря взяла паузу. «Я почувствовал, что она наверняка постаралась исследовать сей предмет, дабы блеснуть передо мной… Г-н Алсуфьев сказал мне… что, возможно, императрица прочла небольшой трактат на сию тему» [853] .
853
Казанова Д.Указ. соч. С. 583–585.
Августейшая собеседница заканчивает оборону предъявлением веера контрпретензий: «Меня уверяли, что в республике вашей новый год начинается первого марта… Не возникает ли тут какой путаницы?.. И гербы в Венеции другие, не соблюдающие вовсе правил геральдики; рисунок на них, говоря начистоту, нельзя почитать гербовым щитом. Да и покровителя вашего, Евангелиста, вы изображаете в престранном обличье, и в пяти латинских словах, с коими вы к нему обращаетесь, есть, как мне сказывали, грамматическая ошибка. Но вы и впрямь не делите двадцать четыре часа, что в сутках, на два раза по двенадцать?.. Вам это кажется удобным, тогда как мне представляется изрядно неудобным» [854] .
854
Там
Стороны как будто говорят на одном языке, но недопонимают друг друга. «В конце концов, разница в праздновании Пасхи не повреждает общественный порядок, — замечала Екатерина, — не смущает народ, не вынуждает переменять важнейшие законы… Лучше допустить небольшую оплошность, чем нанести подданным моим великую обиду, убавив на одиннадцать дней календарь и тем лишив дней рождения и именин два или три миллиона душ».
Если в беседе с Сегюром о самоедах Екатерина затрагивала вопрос о праве дикаря оставаться диким, коли он счастлив, то диалог с Казановой поднимал куда более серьезную проблему. Это разговор о праве народа двигаться к просвещению и сохранять традиции, в частности религиозные.
Первым слоем русского общества, устремившимся к европейскому образованию, было дворянство. Отношение к благородному сословию России — та лакмусовая бумажка, по которой легко проверить, чего в сущности желает стране тот или иной автор. Ведь путем дворянства пойдут и другие сословия. Во что они превратятся в мире просвещения? Перед ирландскими гостьями предстали искаженные образованием варвары — научившиеся трещать на нескольких языках, но оставшиеся грубыми и вульгарными. Виже-Лебрён увидела общество, устремившееся к высотам культуры и многого достигшее на этом пути. С ней соглашался Сегюр, описывавший «огромное государство, которое недавно лишь выступило из мрака и вдруг стало мощно и грозно при первом порыве своем к просвещению» [855] .
855
Сегюр Л., де.Пять лет при дворе Екатерины II… С. 148–212.
Заключение
«Все-таки русская история XVIII в. и первой трети XIX в. роскошна, упоительна. Упоительна — я не стыжусь этого слова, — писал Василий Васильевич Розанов в 1910 году после посещения выставки русских исторических портретов в Таврическом дворце. — Потом что-то случилось, лица пошли тусклые». Сила эпохи, свежесть ее красок объяснялась философом как внутренний, неуловимый порыв, некое таинство, основанное на личном, почти интимном влиянии живших тогда людей. «Бог с ней с бедностью. Я упивался богатством… Получилось целое воинство русских Паллад, Афин, Диан и, может быть, Афродит… и все эти Потемкины, Орловы, Мамоновы, эти Безбородки и Бецкие, обвеваемые волнами „грудного“ эфира, не могли не творить, не кипеть, как в афинской „агоре“ или римском сенате… „Тысяча богинь смотрит на нас с небес“ (из дворцов): тут Суворов будет побеждать, Потемкин — присоединять Крым, все будут грозить, напрягаться, „выходить из сил“. Нет, ей-ей, тогда бы и я мог что-нибудь» [856] .
856
Розанов В. В.Сочинения. М., 1990. С. 427–428.
Именно это мы хотели сказать об эпохе, приводя тысячи бытовых подробностей, цитируя письма, рассказывая любовные истории или останавливая внимание читателей на необычных отношениях бар и крепостных, не умещающихся в социологические схемы. Предмету нашего повествования нет места на страницах учебников. Дух Времени. Лицо Эпохи. Вторая половина XVIII века — жизнерадостное, хотя и грубоватое время. Сила, брызжущая через край. Замыслы, простирающиеся до сердцевины мира. Царствование Екатерины II — время сделанных дел.Тем оно и мило одним мыслителям. Тем и отталкивает других.
В. Г. Белинский с восхищением и даже завистью смотрел на век Екатерины: «Ее царствование — это эпопея, гигантская и дерзкая по замыслу, обширная и полная по плану, блестящая и великолепная по изложению… Это драма, многосложная и запутанная по завязке, живая и быстрая по ходу действия, пестрая и яркая по разнообразию характеров…
С удивлением и даже с какою-то недоверчивостью смотрим мы на это время, которое так близко к нам, что еще живы некоторые из его представителей; которое так далеко от нас, что мы не можем видеть его ясно без помощи телескопа истории; которое так чудно и дивно в летописях мира, что мы готовы почесть его каким-то баснословным веком… Слух Руси лелеется беспрестанными громами побед и завоеваний… Заводятся школы, переводится все хорошее с европейских языков…