Повседневная жизнь фермера в мире монстродевушек
Шрифт:
— Ты… это, прости, — говорю безвольно повиснувшей девушке (какая-же она все-таки легкая!). — Но я тебя еще раз вымою. От тебя воняет и я же попросил выкинуть эти лохмотья! Да они наверняка кишат клопами!
— У этой рабыни нет другой одежды, — тихонько отвечает та, не делая никаких попыток вырваться.
Ванная пуста, но судя по грязно-синим разводам, оставшихся на стенках, большую часть грязи ей удалось смыть.
— Так, — говорю, показывая гостье тазик и деревянную лавочку у стены. — Снимай все свое, кидай вот сюда и жди.
Тщательно отмываю ванную, слыша за спиной нерешительный шорох. Смываю
— Запрыгивай, — говорю, показывая на ванну, стараясь не показать реакцию. — Сиди и жди.
Выхожу, подхватив тазик с ее одежонкой, от которой реально воняет и выставляю его через окно на улицу. Потом присаживаюсь на подоконник, с легким удивлением понимая, что мое тело должным образом отреагировало на голую девушку, которая совсем не человек! Или почти не человек… но все же я смог увидеть в ней довольно привлекательную особь… Хотя ранее и помыслить не мог о таком!
Возвращаюсь обратно в ванную, садясь на край, критически глядя на длинные спутанные волосы девушки, погрузившейся в мыльную воду по самую шею, вздыхаю и приступаю к усиленной мойке. Приходится едва ли не три раза менять воду, пока, наконец, в трубу утекает не черно-синяя вода, а серая с белыми разводами.
— Господин! — тихо пищит зайка (или кроля) — у этой рабыни нет средств, чтобы… чтобы отплатить за такое расточительство горячей воды… и всех этих удивительных белых кусочков….
— Да не волнуйся, — улыбаюсь я. — Мне это ничего не стоит. Просто я — сильный волшебник и наколдовать новые кусочки и горячую воду мне ничего не стоит…
«Кроме ежемесячной оплаты золотом в местную казну ЖКХ» — подумал с тоской. — «Ладно, у меня еще есть полгода до первых счетов».
Но плечи сжавшейся в комок девушки постепенно расслабляются, стоит ей услышать мои слова, что сильно облегчает дальнейшую помывку. Закончив промывать ее длинные волосы, оказавшиеся белоснежного цвета, расправляю их и даю опешившей девушке простую расческу.
— Привстань, — говорю, пыхтя и приподнимая лавку для ванны, устанавливая ее между бортиками. — Попробую дальше тебя отмыть.
Девушка беспрекословно поднимается на ноги, являя шикарную грудь, которую не может прикрыть даже обеими лапками и садится на лавку. Я же, стараясь не опускать глаза (а это чертовски сложно!!!), продолжаю оттирать мочалкой скопившуюся грязь подмышками, на шее и спине ушастой.
— Как тебя зовут-то, — спрашиваю, чтобы хоть как-то убрать возникшую неловкость. — И что с тобой произошло? Ты такая грязная, словно никогда не мылась!
Ушастая неловко дергается, пытаясь снова сжаться в комок, но словно осознает, что находится в спокойном месте и поднимает на меня свои огромные черные глаза. Только сейчас понимаю, что после усердного мытья ее личико кажется очень даже миловидным.
— У этой рабыни нет имени, милорд волшебник Магнус, — пищит она. — Вы можете называть меня так, как вам захочется.
— Как это «нет имени»? — теряюсь я. — А родители? Они тебя…. Ох, извини…
Из глаз ушастой показываются огромные капли. Она опускает голову, произнося через несколько секунд.
— М-мои р-родители… называли меня… Ч-чана, милорд Волшебник. П-просто Ч-чана.
Я
Закончив со спиной, я, недолго думая, перешел к животику, опасаясь дотрагиваться до объемной груди.
— Боже мой! — воскликнул я. — Да у тебя все кости видно!
Действительно, ушастая так сильно отощала, что даже недавний бульон не смог скрыть отчаянную худобу. Руки-спички и прилипший к спину животик. Раньше я не мог этого увидеть из-за большой груди, которая тоже явно была бы куда мощнее, если бы девушка нормально питалась.
— Так, — говорю вставая и потягивая спину. — Вот тебе мочалка. Вот тебе мыло. Берешь и трешь мыло, вот этот белый кусочек о мочалку как следует, пока она тоже не станет мыльной. Как я делал, помнишь (девушка кивает)? Потом еще раз трешь себя во всех местах. Во всех! Поняла?! (кивает). Воду я сейчас солью, а ты смотри. Встаешь сюда и нажимаешь вот эту ручку…. А впрочем, я лучше сам включу.
Настраиваю температуру воды в душевой кабине, показывая Чане как надо стоять и мыться.
— Не думай о том, сколько тратится воды и мыла! Это не твоя забота! Я хочу, чтобы ты приятно пахала и была чистой-чистой! Понятно? Вот. А здесь висит чистый халат. Это будет твоя временная одежда, пока я не найду другую. Давай.
— Ф-ф-ух, — выдохнул я, вылетая из ванной комнаты. — Еще бы чуть-чуть… А ну сидеть! Ишь, че удумал! Ну да, давно женщины не было и что теперь?! На нее кидаться?! Сидеть я сказал!
Напрасно. Стояк был каменный, словно напоминая мне, что последний раз у меня было… да полгода назад, как минимум с одной из подосланных вертихвосток из клана Биг Футов.
— Ох, ладно, раз ты так настроен, пойдем, глянем то видео про сестренку, застрявшую в стиральной машине. Заодно скинем стресс. Думаю, успеем как раз к моменту, когда она закончит мыться.
Глава 12
Ушки, лапки и хвост — вот мои документы!
Девушка-зайка, а точнее, Чана, из рода Боевых Кроликов, ныне простая беглая рабыня, никогда не понимала истинного смысла названия своей семьи. Ее мать и отец никогда не занимались боевыми искусствами, а мирно пахали землю, дающую скудный урожай. Тем не менее, многочисленное семейство Чаны не отчаивалось. Работа находилась для каждого: малолетки помогали старшим, те поспевали за родителями. Кто-то уходил в ближайший лес собирать съедобные корни и ягоды, другие ухаживали за скотиной, третьи плели корзины и лапти на продажу. Пусть Чана никогда не могла наесться вдоволь, но их семейство, по крайней мере, не голодало.